Серебро и золото

– Скорее! – кричит кто-то над ее ухом. – Графине нужен кров, ей нужен этот замок. Объясните защитникам, что, когда я его возьму…

– Эрик…

– Я здесь, графиня!

– Я…

"О чем я хотела спросить?"

Мысли путаются, уводят в сторону, норовят ускользнуть… Елизавета, словно бы задремывает, и тогда в ее сон входит знакомый хрипловатый голос:

Из железа кована,

Злaтом коронована,

С серебром обрученa,

Ты одна, и я одна!

Удержись, и я приду,

Прогоню твою беду.

Помоги и мне, сестрица,

Ночь светла, мне в ней не скрыться…

"Что за глупые вирши?! – встрепенулась Елизавета. – Что за бессмыслица и дурновкусие?!"

Но странное дело, "сон" пошел ей на пользу: взбодрил, придал сил, освежил…

– Эрик? – язык и голос ей подчинялись, и одно это уже было хорошо.

– Я здесь, Лиса! – его рука лежала у нее на лбу, большая рука доброго великана.

– Отчего твоя рука холодна? – спросила Елизавета, не открывая глаз.

– Это ты горишь, Лиса! – тяжело вздохнул воевода. – Это пламя порчи, а не мой лед.

– Порча?

– Так думает брат Кельхарт…

– А что думает Тага?

– Травник делает, что может…

– Но мне это не помогает, – она все-таки открыла глаза.

В комнате было сумрачно, но об этом Елизавета догадалась не сразу. В первое мгновение ей показалось, что солнце взорвалось прямо в глаза.

– Куда попала стрела? – спросила, отдышавшись и проморгавшись. – Ведь это была стрела?

"Или мне все это приснилось?"

– Стрела попала в плечо, на три пальца выше локтя.

– Пальцы твои?

– Мои.

– Значит, я верно запомнила, на пядь выше локтя.

– Ну, – Эрик казался еще более сумрачным, чем обычно, – если это твоя пядь.

– Кость?

– Стрела прошла через мышцы насквозь.

– Я потеряла много крови?

– Бывает и хуже…

– Тогда, что? – к ней снова вернулся холод, и начало потрясывать в ознобе. – Ты сказал порча? Полагаешь, это яд?

– Тага думает, что яд, но доказательств нет. Стрелу выбросили, стрелявших не поймали.

– Быстрые, на конях, – ответил Эрик на ее немой вопрос. – А мы, пока выгрузили лошадей, да организовали погоню, их уж и след простыл. Но я думаю, что знаю, кто это был.

– Постой, постой! – Елизавете пришлось напрячь все свои силы, чтобы не стучать зубами. – Сколько времени я была?..

– Три дня.

"Три дня… Надо же, а я и не запомнила… Три дня? Три! Ах, ты ж пропасть!"

– Так, так, так… – сказала она вслух. – Где мы сейчас?

– В замке, – мрачно усмехнулся Эрик, – ну, не то чтобы это действительно можно назвать замком, но здесь есть кровать, камин, и крыша над головой.

– Я… я вижу, – говорить опять становилось трудно. – Т-ты в-выслал р-разведчиков?

– Об этом я и хотел тебе рассказать!

– Г-гов-вари! Т-толко ббыстрее! – ее бил крупный озноб, и Елизавета опасалась, что вскоре потеряет способность соображать.

"Как она сказала? Удержись, и я приду… Держаться? Ну, я этим и занята, товарка! Держусь!"

– Разведчики обнаружили две армии, – Эрик говорил быстро, тревожно вглядываясь в глаза Елизаветы. Должно быть, он понял ее правильно. – С востока идет большое войско. Магнус Кьёрг видел только авангард, но видел он и облака пыли. Дороги сухие, поднять пыль легко. Он говорит, не менее десяти тысяч.

– Я… я в-верю М-м-магнусу!

– Я тоже, – кивнул Эрик. – Старик знает, что говорит, и никогда не говорит о том, чего не знает. Авангард нес хоругвь с соколом. Я такого герба не знаю, Магнус – тоже. Но в гербовнике Карла Либиха есть похожий – "Сокол с воздетыми крыльями". Если так, дружина эта из Суздаля, а Суздаль ныне принадлежит князьям Галич-Мерским…

– К-клодда…

– Похоже на то. А с запада им навстречу идет другое войско. Идет скрытно, словно знает, от кого прячется. Идут лесами… Торар Волк видел их вечером и ночью. Костров не разжигают, таятся и скрываются, а сила немалая. От пяти до шести тысяч конных воинов. Почти все в легкой броне, рыцарей среди них, похоже, нет, но все с луками и пиками. Люди Торара поймали двоих, один – по-германски немного говорил. Сказал, угры.

– К-кто? – не поверила своим ушам Елизавета. – Уг-гры?

– Да, вот и мне странно показалось, – согласился воевода. – Но Волк, Лиса, в языках не силен, а я такие стрелы, какими нас забросали, видел однажды, когда с византийцами на хазар ходил. Венгры это, графиня. Они на их языке гуннами зовутся, вполне можно перепутать.

– В-венгры… – Холод добрался до сердца, сжал в ледяных тисках. – Они… – Рот пересох, губы едва слушались Елизавету, язык ворочался как старый морж на галечном пляже. – Он-ни в-сс-т-ретятся ч-через д-два дня, так?

– Так, а откуда ты?..

"Помоги и мне, сестрица! Ночь светла, мне в ней не скрыться!"

– М-молчи! – приказала она, собрав последние силы. – Н-найди м-мне м-мед-дведя… К…кровь… П-пон-ни…

– Понимаю, – помог Эрик. – Тебе нужна медвежья кровь.

– Еще б-быка.

– Бычья кровь? Парная? Будет!

– П-прик-кажи Т-таге с-свар-рить "П-поц-целуй…"

– "Поцелуй Фригг[63]"? – всполошился Эрик. – Но зачем, ради всех святых?! Это же яд! Страшный яд!

"Ведьма к ведьме пришла… Иду! Жди!"

– П-повинуйся!

– Повинуюсь! – склонил голову Эрик, но не сразу, совсем не сразу.

– Б-баня… – повторила Елизавета, чтобы быть уверенной в результате. – Ммедведь… яд… б-баня.

– Вам нужна будет медвежья кровь, яд, и натопленная баня.