Серебро ночи. Примум. Книга 1

Но себя он не винил – выдержать вид целующей мужа Амирель было выше его сил. Он обычный мужчина, а не бог из древних времен. И ему в самом деле нужна чисто физическая разрядка. Возможно, после нее он другими глазами посмотрит на Амирель. Вдруг это только наваждение, которое можно рассеять таким незамысловатым и даже приятным способом?

Встав перед ним, Домина медленно разделась, ничуть не стесняясь. Оставшись в одних беленьких кружевных панталончиках, кокетливо повернулась к нему, аккуратно поправив пышную грудь.

– Ты не хочешь раздеться? Скоро ночь, останешься у меня?

Сильвер подумал о брате, который забеспокоится, если он не вернется к ночи, но не придал этому особого значения. Беллатор наверняка догадается, где он. Ведь все мужчины после долгого воздержания искали утешения либо у жен, либо у любовниц, а те, у кого не было ни тех, ни других, находили веселых девиц в тавернах.

– Останусь, – лениво согласился он и тоже принялся раздеваться.

Овладев Доминой еще пару раз за ночь, Сильвер раскинулся на кровати и безмятежно уснул. Она же, утомленная от любовных ласк, вместо того, чтоб тоже заснуть, лежа подле любовника, почувствовала непонятное волнение. Она непременно должна была что-то сделать, но вот что?

Поднявшись, оделась и принялась метаться по комнате, кусая губы до крови и поглядывая на спящего Сильвера. Перед глазами мелькали красноватые точки, в голове проносились обрывки чьих-то повелительных слов.

Что это? Она обхватила голову руками, пытаясь прекратить это безумство, – напрасно. Наоборот, будто разожженное ее сопротивлением, пламя становилось все ярче, затмевая разум. Сдавшись, она пошла к своей служанке, разбудила ее и повторила уже произнесенные однажды слова:

– Беги в таверну «Глашатай» и скажи тавернщику Партаму: «Птичка в клетке». Да поскорее, я жду.

Понимая, что делает что-то не то, хотела идти к себе и разбудить Сильвера, но дойти смогла только до следующей комнаты. Там присела в кресло, не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой, будто оглушенная.

Ждать пришлось недолго – через полчаса в домик в сопровождении служанки ввалились пятеро мрачных мужиков, одетых в туники с гербами графа Контрарио.

– Где здесь тот, кого мы должны забрать? – спросил один из них с золотой нашивкой на рукаве.

Домина попыталась поднять руку, но так и не смогла. Услужливая служанка повела их в спальню, уверенная, что любовник хозяйки – это тот, кто им нужен.

Не успел Сильвер опомниться, как оказался связан и в одном нижнем белье доставлен в дом графа.

– Какой же я дурень! – свербела в голове единственная мысль. – Как я мог так глупо попасться! И Домина тоже хороша, сколько ей, интересно, заплатили за предательство?

Контрарио в столице не оказалось, тот был вынужден уехать в замок, чтоб отбить у фарминов захваченную ими пограничную деревеньку, но к нему был отправлен гонец с приказом нигде не задерживаться и как можно скорее известить графа о пленнике.

Чтоб пленник не сбежал, его опоили сонным зельем, от которого Сильвер уснул и проспал без малого трое суток, но хоть сняли стягивающие его веревки, чтоб не было застоя крови. Очнулся он от премерзкой вони. Открыв глаза, увидел, что перед его носом машут пузырьком с какой-то гадостью.

Проморгавшись, разглядел сидевшего в углу на трехногом табурете графа Контрарио. Тот был одет в расшитый серебром камзол, блестевший в свете факелов, и довольно щурился на своего пленника.

– Замечательно! Я и не ожидал столь ценный улов! Никогда не знаешь, какую рыбку выловит давным-давно закинутая сеть. А в этот раз попалась поистине золотая рыбка. – Закинув нога на ногу, он покачал сверкающим сапогом и насмешливо утешил Сильвера: – Не беспокойся, великий воин, я не желаю твоей крови. Просто мне нужен весомый аргумент для переговоров с твоей прекрасной тетушкой. Вот ты им и станешь.

Сильвер зарычал от бессилия и негодования.

– Ну-ну, не стоит так бесноваться, мой дорогой будущий родственник! – граф поднялся на ноги и приказал: – Разотрите его как следует, он слишком долго спал в одной и той же позе. Ни к чему, чтоб у него отказали руки и ноги от затекшей крови. Моя будущая жена будет этим весьма огорчена. Она чрезвычайно дорожит своими близкими.

Он вышел, а стражники, исполняя полученный приказ, растерли затвердевшие конечности Сильвера. Боль была адская, но он терпел, сжав зубы и говоря себе, что это его расплата за беспечность.

Один из стражников, с сожалением глянув на кровяные полосы на руках пленника, оставшиеся от слишком туго затянутых пут, тихо сказал:

– Извините нас, ваша честь, мы люди подневольные. Что нам приказали, то мы и делаем.

Другой сердито шикнул на него:

– Поменьше болтай, бездельник!

Тюремщики ушли, оставив на столе тарелку с похлебкой, хлеб и воду. Сильвер, чувствуя нешуточный голод, сел на трехногий табурет, еще хранивший тепло седалища графа, и повертел руками. Они были как чужие, и он принялся размахивать руками и дергать ногами, восстанавливая подвижность.