Серебро ночи. Примум. Книга 2

– У меня есть для вас некоторые новости, ваша честь, – официально обратился он к Беллатору. – Вы сможете уделить мне пару минут?

Они вдвоем ушли в кабинет к наместнику, остальные разошлись по своим комнатам.

В кабинете Беллатор рассказал о посещении королевских покоев, портретах принцессы Лусии и принца Феррео и реакции на это Ферруна.

– Этого и следовало ожидать, – задумчиво признал Роуэн. – Жаль, конечно, что меня при этом не было, хотелось бы посмотреть на вытянутую физиономию Ферруна. Да, ему явно не хочется взваливать на себя такую обузу, как осажденное и измотанное постоянными войнами королевство.

В этом Беллатор с ним не согласился:

– Если б не война, он бы вообще не взялся нам помогать. Оставить в беде свое наследство ему не позволяет честь. Если б в Терминусе все было хорошо, мы бы его и не видали.

– Уверен, колдовской трон хорошо знал, что делал, когда перекидывал его к нам через века, – Роуэн поиграл кисточкой шелковой портьеры, закрывавшей окно. – Теперь у нас есть надежда.

– Да. Но меня беспокоит еще одно – красота Амирель. Теперь, когда она считается супругой Ферруна, никто не мужчин на нее не покушается, боясь его вспыльчивости и силы. Но если мы объявим ее его сестрой, то многие из видевших ее мужчин наверняка захотят сделать ее своей.

– Да? – Роуэн скептически вытянул губы. – Она ведь может управлять людьми, так что никаких осложнений я не предвижу. К тому же мне она не кажется такой уж красавицей.

– Это потому, что мы с вами преданно любим других женщин, – Роуэн отметил, что Беллатор не сказал «любил», – и нас не волнуют ее прелести. А вот для остальных Амирель представляет огромный, порой непреодолимый, соблазн. И это меня беспокоит. Пусть она и обладает даром внушения, но захватить врасплох можно и ее.

– Но что мы можем сделать? – бывший герцог прикинул возможные варианты и постановил: – Ничего! Не можем же мы ее запереть и приставить к дверям охрану! Да она нам этого и не позволит, не говоря уж о постоянно зовущем ее с собой на помощь Ферруне.

Беллатору пришлось с ним согласиться. Они совещались еще долго, и Роуэн уехал к себе уже поздней ночью, но не спал почти до утра, мечтательно глядя из окна на виднеющиеся вдали купола храма монастыря Дейамор.

Умчавшись от противных людишек, заставлявших его делать то, что ему вовсе было не по нраву, Феррун пытался совладать с охватившей его яростью. Но она по-хозяйски заполняла всю душу, требуя выхода. Можно было бы ударить со всей силы кулаком по стене, но что после этого произойдет? Выдержит ли стена?

Он уже хотел выскочить на улицу и повалить пару-тройку растущих у дворца толстенных вязов, выпуская праведный гнев, когда из-за поворота ему навстречу вынырнула куда-то спешившая Марти. Феррун резко выдохнул и в пару прыжков оказался рядом с ней. От нее веяло таким умиротворением, что он протянул руки, почти не осознавая, что делает, и прижал ее к себе.

– Постой так, пожалуйста! – попросил он, хотя просить в принципе не любил, предпочитая брать все без спросу.

Девушка заглянула в его темное лицо и молча положила руки ему на грудь. Феррун почувствовал, как от ее пальцев по всему телу расходится чудесное спокойствие. Ярость тут же утихла, оставив после себя ясное осознание происходившего: ему нужно учиться лучше владеть собой!

Если б на его месте была Амирель, она бы вспышку яростного неприятия чужих приказов списала на действие амулета, но Феррун прекрасно знал, что камень здесь ни при чем – эти вспышки случались с ним еще тогда, когда он был ребенком и Тетриус видел лишь на пальце графа Контрарио.

Нет, похоже, это свойство его характера. Феррун попытался припомнить, был ли он подвержен подобным приступам неистовства в то время, когда был принцем Феррео, и не смог. Кроме отдельных моментов, выхватывающих из забвенья чьи-то дорогие ему когда-то лица, он не помнил ничего.

– Тебе легче? – к его щеке сочувственно прижались прохладные пальцы.

Он молча кивнул. Говорить не хотелось. Обнимать девушку на виду у всех, стоя в коридоре, тоже не следовало, он это понимал, но отпускать ее отчаянно не хотелось.

– Извини, но мне нужно идти, – Марти осторожно пошевелилась, и он неохотно выпустил ее из своих рук.

Тут же стало холодно. Холод был такой, что даже сердце замерзло и билось через раз. Феррун приподнял пальцами ее за подбородок и заглянул в глаза.

– Я тебе нравлюсь? – требовательно спросил, нетерпеливо ожидая ответа.

– Да, – прямо сказала она. – Но это ничего не значит.

Он не понял.

– Почему ничего не значит? – в этом вопросе было больше недоумения, чем опаски.

– Ты женат, а я никто.

– Никто? Что еще за выдумки? – сердито воскликнул он.

– Я незаконнорожденная. Я меньше, чем никто. Я – плод незаконной связи, попросту ублюдок. – Марти виновато склонила голову. – Я гожусь только для плотских утех. Никто из уважающих свой род мужчин, даже самого простого звания, на мне не женится. Ты тоже хочешь меня только для своей постели?

– Вот еще! – Феррун даже не нашелся, что ответить на этот явный бред. – С чего ты это взяла?