Серена

– При всем уважении, миссис Пембертон, – вмешался Олбрайт, – мы собрались тут, чтобы обсудить вполне реальную вещь, создание национального парка, и не намерены заниматься пустой игрой в слова…

– …В которой вам нет равных, – подхватил Харрис. – Даже с той землей, которую вы скупили, парк все равно остается утопической мечтой, ютящейся на пригорке козьего пастбища.

– Пять миллионов Рокфеллера вполне реальны, – возразил Уэбб. – Как и принятый в этой стране закон об отчуждении собственности.

– Итак, в ход пошли угрозы… – вздохнул каолиновый магнат.

Дверь открылась, впуская Уилки. Он рассыпался в извинениях, обращаясь ко всем в комнате, хотя от Пембертона не ускользнуло, что его пожилой партнер смотрел при этом исключительно на министра Олбрайта. Тот встал и первым протянул вошедшему ладонь.

– Не стоит извиняться, мистер Уилки, – сказал Олбрайт, когда с рукопожатиями было покончено. – Я рад наконец-то свести с вами личное знакомство. Должен заметить, Генри Стимсон высоко отзывался о вас как о бизнесмене и джентльмене.

– Очень мило с его стороны, – кивнул Уилки. – Мы с Генри знакомы много лет, еще с Принстона.

– Я и сам обучался в Принстоне, мистер Уилки, – сообщил Дэвис, тоже протягивая руку.

Прежде чем Уилки успел ответить, Пембертон заговорил:

– Наше время недешево, джентльмены. Поэтому прошу вас сразу перейти к делу. Нам не терпится выслушать ваше предложение.

– Так и быть, – сказал Олбрайт, когда Уилки занял свое место. – Первоначальная цена, которую мы предложили Бостонской лесозаготовительной компании за ее тридцать четыре тысячи акров, была, готов признать, чересчур низкой, и благодаря щедрой помощи мистера Рокфеллера мы готовы сделать свое предложение гораздо более существенным.

– А точнее? – спросил Пембертон.

– Шестьсот восемьдесят тысяч долларов.

– Наша цена – восемьсот тысяч, – отчеканил Пембертон.

– Но эту землю оценили в шестьсот восемьдесят, – возразил Дэвис. – Страна пребывает в депрессии, которая вполне может затянуться. С учетом нынешнего положения на рынке наше предложение выглядит более чем щедрым.

– А как насчет моих восемнадцати тысяч акров? – вскинул подбородок Харрис.

– Триста шестьдесят тысяч, мистер Харрис, – ответил адвокат. – Из расчета двадцати долларов за акр. Как и в случае с Бостонской лесозаготовительной, налицо значительная прибавка по сравнению с изначальным предложением.

– Этого мало, – отрезал Харрис.

– Подумайте, сколько вы уже успели здесь заработать, – с раздражением вскинулся Уэбб. – Неужто нельзя хоть чем-то поделиться с местными жителями?

Серена поднесла к подбородку указательный палец и на мгновение задержала его там, словно бы в недоумении.

– К чему такое притворство, джентльмены? – вопросила она. – Всем нам известно, что происходит с земельными участками в этом штате. Речь идет о беспардонных захватах. Вы успели согнать с земли две тысячи фермеров, если судить по данным вашей же переписи. Нам запрещается принуждать местных работать на нас, мы не вправе скупать их участки, пока те сами не выставят землю на продажу, а вы между тем силой лишаете людей собственных домов и средств к существованию?

Дэвис собирался возразить, но Олбрайт остановил его, подняв ладонь. Лицо министра обрело выражение исполненной печали чопорности, что, как подозревал Пембертон, было врожденным талантом сотрудников похоронных бюро и высокопоставленных дипломатов.

– Прискорбное последствие, которого не избежать, – объявил министр. – Однако, вслед за мистером Уэббом, хочу подчеркнуть, что в конечном итоге мы действуем ради общего блага всех жителей этих гор.

– И поэтому каждый из них обязан принести свою жертву? – уточнила Серена.

– Именно так, – согласился Олбрайт, вынудив адвоката страдальчески поморщиться.

Достав из кармана стопку документов, Серена аккуратно разложила их на столе.

– Вот выписка из законопроекта, одобренного законодательным собранием штата Теннесси. Согласно некоторым его пунктам, имущество ряда богатых землевладельцев не подлежит отчуждению. Их земля остается за ними, даже если занимает территорию парка, за создание которого вы так ратуете. Возможно, репортер из «Нью-Йорк таймс» захочет написать и об этом?

– В то время мы должны были заручиться поддержкой хозяев участков, – ответил Дэвис. – В противном случае парк был бы обречен с самого начала. Закон приняли в двадцать седьмом году, теперь же все изменилось.

– Мы ожидаем, что власти станут обращаться с нами так же, как и с другими богатыми землевладельцами, – сказала Серена.

– Сейчас это попросту невозможно, – покачал головой Дэвис.

– Невозможно или нежелательно? – хохотнул Харрис.

– Землю мы заберем в любом случае, – объявил юрист, чей голос окреп и стал заметно жестче, – и если это произойдет путем отчуждения, вам крупно повезет получить хотя бы половину того, что мы предлагаем сейчас.

С глубоким вздохом Олбрайт откинулся на спинку кресла.