Серена

– Поутру в воскресенье нужно будет проследить за пуском второго трелевщика, но после полудня я готова присоединиться к вам на охоте. Могу и сама разобраться с Бьюкененом, если хочешь.

– Нет. Лучше я.

– Тогда я – как-нибудь в другой раз, – решила Серена.

Глава 15

В воскресенье утром охотники собрались перед зданием лагерной лавки. Гэллоуэй предложил подняться к заброшенной лачуге в верховьях ручья Кука, где яблоневый сад всю осень приманивал дичь бесхозными плодами. Судя по свежим следам, там осталось еще немало оленей.

– Достаточно, чтобы привлечь горного льва, который может бродить поблизости, – добавил следопыт и на всякий случай убедился, что Пембертон захватил с собой двадцатидолларовую золотую монету, спрятав ее в нагрудном кармане куртки.

Вон, Гэллоуэй и гончие расположились в повозке, а остальные последовали за ними верхом. Охотничий отряд сперва одолел склон горы Ноланд, а затем перебрался через хребет Индиан-Ридж, выйдя за дальние пределы вырубок. Бьюкенен и Харрис ехали бок о бок, Пембертон следом. Вскоре их окружил лес; свежеопавшая листва устилала тропу мягким ковром. В глаза Пембертону бросилось несколько высоких лиственных деревьев, но в основном здесь росли белые сосны и ели, а у берегов ручья – небольшие рощицы черной березы. Этим своим наблюдением Пембертон поделился с Бьюкененом, который лишь кивнул в ответ, не отрывая рассеянного взгляда от дороги впереди. Начался спуск в ущелье; тропа следовала изгибам ручья, и цепкие глаза Харриса бегло шарили по камням у потока.

– Думаете, здесь может найтись что-нибудь ценное? – поинтересовался Пембертон.

– Там были залежи гранита. Может, и хватило бы, но вот это куда интереснее. – Спешившись, Харрис привязал лошадь к платану и перепрыгнул через ручей, чтобы провести пальцем по светлой полосе, протянувшейся по обломку скалы. – Медь, – определил промышленник, – хотя невозможно сказать, сколько ее тут, если не провести взрывные работы и не взять образцы пород.

– А угля тут нет? – уточнил Пембертон.

– Мы не на той стороне Аппалачей, – покачал головой его собеседник. – Аллеганское плато – вот где уголь. Чтобы найти хоть что-то на восточных склонах, нужно ехать в Пенсильванию. – Он опустился на колени у воды и погрузил пальцы в илистый песок. Вынул с горсть небольших камешков и, бегло осмотрев каждый, швырнул назад в ручей.

– Ищете что-то конкретное? – спросил Пембертон.

– Нет, – коротко бросил Харрис и, встав, отряхнул мокрый песок с вельветовых бриджей.

– Вчера вечером я поговорил с полковником Таунсендом, – сообщил Пембертон, когда пожилой магнат снова сел на лошадь. – Свою землю он готов продать кому угодно: хоть нам, хоть Олбрайту.

– Отлично, – кивнул Харрис. – Я знаю геолога, который работал на Таунсенда. Попрошу прислать мне отчет.

– А еще мы наткнулись на девять тысяч акров в округе Джексон, которые тоже выглядят перспективно. Залоговая недвижимость, недавно попавшая на торги.

– Перспективно для кого? – фыркнул промышленник. – Тот участок в урочище Гленко тоже был якобы многообещающим – но, как выяснилось, только для вас с супругой.

Они поехали дальше. Тропа сузилась, и охотникам пришлось выстроиться в вереницу за повозкой: сначала Бьюкенен, за ним Пембертон. Харрис ехал следом, попутно изучая особенности местной геологии. На Бьюкенене была заказанная в Лондоне черная охотничья куртка редингот, и весь узкий участок тропы Пембертон не сводил глаз со спины партнера: темная ткань помогала сосредоточиться на картинах прошлого.

Свадьба Бьюкенена проходила в церкви Святого Марка в центре Бостона. По сравнению с гражданским бракосочетанием Пембертонов, церемония была обставлена достаточно пышно: сам Бьюкенен, друзья жениха и отец невесты были в смокингах, а из церкви все отправились на торжественный прием в отеле «Турен». Бьюкенен и его невеста встречали вереницу гостей у входа в бальный зал. Пембертон пожал руку деловому партнеру и обнял Элизабет. Пембертону вспомнилось, как в тот момент его поразила необычайно тонкая талия невесты, чья фигура и ныне напоминала форму песочных часов, как свидетельствовал недавний фотоснимок, хранящийся в кабинете у Бьюкенена.

Пембертон на мгновение прикрыл глаза, стараясь мысленно воскресить лица тех, кто стоял позади встречавших гостей молодоженов. Отец и мать Бьюкенена уже умерли; значит, это могли быть только родители Элизабет. Чье-то тусклое лицо проявилось, чтобы сразу же раствориться; в памяти остались разве что редеющие седые волосы и очки. О матери невесты он так и не смог ничего вспомнить, как и о братьях или сестрах Бьюкенена. То, что эти люди не произвели на него особого впечатления, Пембертон счел благим знаком. Он считал, что, знакомясь с людьми, отлично умеет распознавать угрозу.

– А у тебя есть близкие родственники, Бьюкенен? – спросил он у партнера. – Брат или, может, сестра?

Зажав поводья в правой руке, Бьюкенен обернулся к нему:

– Двое братьев.

– И чем они занимаются?

– Один преподает историю в Дартмутском колледже, другой живет в Шотландии, изучает там архитектуру.