Сергей Дягилев. «Русские сезоны» навсегда

После Первой мировой войны Дягилев Стравинскому ничего не заказывал – договоренность о «Свадебке» была достигнута еще во время войны, «Лисицу» заказывал не он, а княгиня де Полиньяк. Серьезным препятствием к сотрудничеству со Стравинским были деньги, но, несомненно, также их непростые взаимоотношения, имевшие давние корни, а также скрытая борьба за лидерство. Тем не менее Дягилев конечно же искренне любил Стравинского как музыканта, восхищался его сочинениями, всегда стараясь представить балеты композитора как-то по-новому. В предшествующем сезоне новинкой была хореография Баланчина, в 1926 году он заказал Наталье Гончаровой новые декорации и костюмы для «Жар-птицы». Гончарова ответила Дягилеву любезной запиской: «Милый Сергей Павлович, на условия, которые ты мне делаешь для “Жар-птицы”, я согласна не потому, что предприятие русское или иное, а потому, что оно твое и музыка Игоря. Крепко тебя целую и Миша [Ларионов] тоже»²⁸.

Насколько доверительными были их отношения, можно судить по письму, которое Дягилев получил от композитора 7 апреля в Монако.

«Дорогой Сережа, в надежде, что эти несколько строк еще застанут тебя, пишу тебе их в твердом убеждении, что примешь здесь сказанное таким, какое оно есть на самом деле.

Я двадцать лет не говел и делаю это теперь из крайней душевной и духовной необходимости – на днях я буду исповедоваться и перед Исповедью всех, кого смогу, буду просить простить меня. Прошу и тебя, дорогой Сережа, с которым столько работали вместе за истекшие без покаяния перед Богом годы, простить мне мои прегрешения так же искренно и сердечно, как прошу я тебя об этом.

Ответь мне, прошу тебя, одним словом, пожалуйста, я получу его еще вовремя.

Прошу тебя еще никому не говорить об этом письме – а если уничтожишь его – лучше всего. Тебя в мыслях братски целую.

Твой Игорь Стравинский»²⁹.

У Стравинского были свои серьезные проблемы. Так же как и его друг Сергей, он страдал на чужбине в отрыве от родины и близких. Кроме того, у него были трудности в браке: из-за его романа с Верой Судейкиной его мучила совесть в отношении больной, немощной супруги. В этом крылась причина его озабоченности и подавленности. Откровенное признание Стравинского тронуло глубокие струны в душе Дягилева, и в тот же день он написал ответ:

«Дорогой мой Игорь. Письмо твое прочел со слезами, так как никогда, ни на минуту не переставал относиться к тебе как к брату и потому мне радостно и светло, что в твоем письме ты меня «братски целуешь». Помню письмо, которое ты написал мне после смерти твоего брата Гурия; вспоминаю также письмо, которое я тебе как-то начал давно писать, говоря тебе, что в минуту глубокого смятения, когда вспоминаю о Господе, ты живешь рядом, [и] на свете мне самому становится легче дышать.

Прощать, мне кажется, может только Бог, потому что Он один может судить. Мы же, маленькие, блудненькие, должны в моменты как распрей, так и раскаяний, иметь достаточно сил, чтобы братски поздороваться и всё забыть, что может вызвать жажду прощения. Если же у меня есть эта жажда, то это относится и ко мне, и хоть я и не говею, все же прошу тебя простить меня за мои вольные и невольные грехи перед тобой и сохранить в твоем сердце лишь то чувство братской любовности, которую я к тебе питаю.

Твой С. Дягилев»³⁰.