Сергей Прокофьев

«В сюжете «Jardin Public», при всей его внешней простоте, затрагивались философские темы, которые представляли большую трудность для их хореографического выявления.

Действие в балете начиналось утром, протекало в течение дня и заканчивалось вечером. Задача хореографа состояла в том, чтобы показать за этот период жизнь человека, <с> его печалями и радостями, с его надеждами и разочарованиями, начиная от его рождения, появления мамок с грудными детьми и до глубокой старости. Помимо этого в задачу балета входило показать общественное неравенство: бедность и богатство, а также труд и праздность.

Конечно, с таким заданием было трудно справиться любому хореографу, не справился с ним и Мясин. <…>

Главного действующего лица, какой-либо символической фигуры, которая бы проходила через весь балет и могла бы очень помочь для выявления его сути и которая бы связывала его в одно целое, не было. <…>

Музыка, <…> так же как и хореография, недостаточно выражала дух балета, и было видно, что и Дукельский с поставленной ему сюжетом балета задачей не справился. <…> Тем не менее хочу сказать, что, несмотря на все его [балета. — И. В.] крупные недостатки, он всё же не был лишён интереса и неуспех его я объясняю тем, что он появился слишком рано по времени. Появись он на свет лет на десять позднее, — то есть после ужасов Второй мировой войны и возникновения европейского театра абсурда, — то несомненно произвёл бы на публику должное впечатление».

В середине 1930-х годов Прокофьев продолжал размышлять о связи между учением Christian Science (CS) и собственной по-прежнему кочевой и неупорядоченной жизнью. Нет ли в этом помутнения представлений о собственном пути? Какое поведение следует избрать адепту учения во всё менее однозначной ситуации 1930-х годов? Можно не сомневаться, вопросы эти он задавал и другим членам, и даже руководителям парижской общины CS.

Именно в 1930-е годы композитор составил на английском языке, бывшем языком разговоров в их общине, несколько документов, один из которых был обнаружен французским музыковедом Клод Самюэль в 1959 году среди личных вещей композитора, сохранявшихся в течение двадцати лет в подвале парижской конторы РМИ, другой — московским музыковедом Наталией Савкиной в 1994 году в Национальной библиотеке Франции. В 2007 году Савкина опубликовала найденные ею и датируемые 1–5 ноября 1935 года страницы на языке оригинала с параллельным переводом на русский. Цитируемые ниже переводы сделаны заново мною.

Себя — в соответствии с немецкой классической философией — Прокофьев воспринимал как актуализацию абсолютного сознания, «бессмертного Ума», с непременным, происходящим от практики Christian Science акцентом на излечиваемости депрессии и физического нездоровья через «постоянную заинтересованность в собственной работе», понимаемой как род духовной практики и урока (здесь CS близко подходит к монашеским практикам традиционного христианства, Прокофьеву, впрочем, известным чисто внешне). Как бы то ни было, пусть и облегчённый вариант духовной концентрации и самоограничения — облегчённый в силу того, что не предусматривал внешнего разрыва с миром при явном внутреннем отказе от него, — Christian Science была хороша уже тем, что позволяла Прокофьеву располагать ориентиры за пределами конкретной исторической и жизненной ситуации, давала внутренний стержень его противостоянию «лжи смертного сознания». Приводимые ниже документы суть символ веры зрелого Прокофьева:

«Депрессия есть ложь смертного сознания, соответственно она не может владеть мною, ибо я — выражение Жизни, то есть божественной активности:

1. Я — выражение Жизни, то есть божественной активности.

2. Я — выражение Духа, дающего мне силу противостоять всему, что не похоже на Дух.

3. Моя верность гарантирует непрерывную приверженность всему, что истинно.

4. Я — выражение Любви, поддерживающей мою постоянную заинтересованность в собственной работе.

5. Личность моя дана <мне> ради выражения красоты.

6. Будучи выражением Ума, я излечим от неправильного[24] творческого мышления.

7. Будучи действием одного великого Дела, я игнорирую всё, что не проистекает от этого Дела.

8. Я — выражение радости, которая сильнее вещи, на неё не похожей.

9. Я — выражение стремления к совершенству, и это ведёт меня к совершенному пользованию собственным временем.

10. Я обладаю здоровьем и потому легко тружусь.

11. Мудрость дана мне для постоянного её выражения.

12. Я — образ Ума, поэтому я занят выражением вдохновенных мыслей.

13. Я честен перед собой и потому буду трудиться наилучшим образом.

14. Поскольку деятельность — внутренне присущее мне качество, желание трудиться естественно для меня.

15. Поскольку я — выражение Души, я чувствую необходимость выражать красоту.

16. Я духовен и, следовательно, доблестен.

17. Бесконечная Жизнь — источник моей жизненности.

18. В любой момент я готов выражать прекрасные мысли.

19. Я радуюсь вопреки испытаниям, я — возможность подтверждения реальности Жизни.