Сергей Прокофьев

29 июня 1936 года сбылась мечта Прокофьева: он, наконец, получил ордер на настоящее жильё в Москве и смог въехать вместе с семьёй в квартиру 14 в доме 14 на Земляном Валу, недалеко от Курского вокзала. В конце 1936-го — начале 1937 года из Парижа через Архангельск морем было отправлено имущество, свезённое с бывшей квартиры на рю Аюи, — мебель, нотная библиотека. Композитор теперь мог поставить точку в многолетних скитаниях и считаться полноправным жителем Советского Союза. И хотя в течение ещё некоторого времени, до 1938 года включительно, Прокофьев и Лина Ивановна сохраняли нансеновские паспорта «для перемещённых лиц», причиной тому была не жизнь на две страны и два дома — дом у Прокофьевых отныне был один, в Москве, — а желание обеспечить себе как концертирующему пианисту и композитору свободный въезд в государства, враждебные к СССР.

Конечно, с самого начала советского житья были и крайне досадные неувязки, о которых он, во всём склонный к предельной аккуратности и точности и ожидающий того же и от других, сообщал 15 октября 1936 года в письме О. Ю. Смецкой: «Жена и дети приехали 15 мая, но дом, в котором Моссовет обещал мне квартиру, закончили только к 1 июлю, и потому нам пришлось отсиживаться в гостинице пол-лета, а детей отправить сначала к Кате Игнатьевой, а потом к семье Шурика Раевского. Наконец квартиру дали, 4 комнаты, центральное отопление, постоянная горячая вода, газ, электричество, телефон, радио, словом, даже показывают приезжим англичанам, но комнаты небольшие и не близко к центру, хотя Земляной вал превратили в широкую авеню, застроенную новыми домами». Но для Прокофьева все неполадки перевешивались тем фактом, что после 18 лет скитаний он был, наконец, дома. Кроме того, мебель, архив, библиотека, заказанный в Чехословакии рояль были доставлены в Москву в полном порядке: «Одновременно с получением квартиры прибыли и 12 ящиков из-за границы с мебелью, книгами, роялем и пр. Всё это приехало в отличном состоянии, на таможне не придирались, а рояль я до сих пор не настраивал и он, при проверке камертоном, не спустил строя». Вместе с тем кинорежиссёр Михаил Ромм вспоминал, что новая квартира Прокофьева долго «ещё не была обставлена».

Перед окончательным устройством московской жизни композитор отправился зимой 1935/36 года вместе со скрипачом Робертом Сетансом (Robert Soetens) в гастрольное путешествие по Испании, Португалии, Марокко, Алжиру и Тунису, сделав по пути остановку в Париже, главной целью которой было устроить Олега и Святослава на остаток учебного года во французскую школу и отдать окончательные распоряжения относительно имущества. Большая часть Марокко, Алжир и Тунис находились под протекторатом Франции, и здесь визовых проблем не предвиделось; однако в Португалии у власти стоял крайне правый режим Салазара, а в Испании победа левореспубликанской коалиции Народного фронта была ещё впереди. В обеих странах советский паспорт по-прежнему оставался под подозрением; здесь-то Прокофьеву пригодились прежние нансеновские документы. Лина Ивановна оставалась в Москве, ожидая мужа к Новому году, который они встречали вместе, но без детей, в компании артистов Московского Художественного театра.

Если верить русской примете, то 1936 год супругам теперь предстояло провести вдвоём, часто в разлуке с детьми, в СССР и в разъездах по свету. Действительно, во второй половине января 1936 года Прокофьев и Лина Ивановна снова были в Париже и дальше уже путешествовали вместе, а Святослав и Олег продолжали — под присмотром бабушки — доучиваться учебный год во Франции.