Серп Земли. Баллада о вечном древе

— Они всегда взлетают над полем на ночь, — серьезно заметил Флавий.

На окраине Семеновского, возле одного из домов, он попросил подождать и через несколько минут вернулся с миской, полной слив.

— Запасайтесь на дорогу, гренадеры, — сказал он совсем уже по-дружески. И еще долго стоял с ними, пока не подошел автобус. В желтом свете фар последний раз мелькнуло его растерянное лицо, а когда он исчез в темноте, Алексей ощутил грусть, как при расставании с самим близким и родным человеком.

— А он ничего мужик, — засовывая в рот одну сливу за другой, проговорил повеселевший Валерий.

У Кутузовского кургана им надо было пересесть на другой автобус, и они опять остались в темноте. Теперь один-единственный, но, быть может, самый крупный бронзовый орел парил над их головами.

— Знаешь что, Валерка, давай поклянемся, — ни с того ни с сего, ощущая необъяснимый душевный подъем, сказал Алексей.

— В чем? — не понял Валерка.

— А так, поклянемся, и все…

— Ну ты даешь, — хмыкнул Валерка. — Мы с тобой не Герцен и Огарев, и здесь тебе не Воробьевы горы…

Почему тогда, услышав это, Алексей устыдился себя, своего откровения, а сейчас здесь, в Плевне, безобидная в общем-то фраза Валерки воспринималась как предательство?

Да-да, вот такая же густая, кладбищенски свежая трава растет и на Бородинском поле. И те же памятники-близнецы стоят за тысячи верст…

— Все это очень напоминает Бородино, — промолвил наконец Алексей.

— Знаю, — улыбнулся Митко. — «Да, были люди в наше время», так?

— «Богатыри, не вы!» — подхватила с улыбкой Добрина.

VII

Попрощавшись с Добриной и Митко, проводившими его до гостиницы, Алексей поднялся в номер. Оказалось, Лавров вернулся раньше. Устало вытянув ноги в одних носках, он сидел в кресле и листал книжку.

— Вот это, я понимаю, экскурсия! Ай да Добрина. Значит, Митко — на дуэль?

Прежде чем ответить, Алексей заскочил в ванную, плеснул на лицо из-под крана и только после этого, завалясь рядом в кресло, отозвался тон в тон:

— Пока вы тут прохлаждаетесь, господин Лавров, некоторые делают мировые открытия относительно вашей персоны…

— Не понял, прошу прокомментировать, — принимая игру, поджал губы Лавров.

— На мавзолее, на мемориальной доске высечена фамилия подпоручика Лаврова. Это вам ни о чем не говорит?

Сразу смягчившись, стряхнув насмешливость, Лавров взглянул на Алексея с дружелюбием и нежностью:

— Знаю, Леша, знаю. Третий раз в Болгарии. Но пока не нашел концов. Ни здесь, ни на родине. Во всяком случае — прямого родства не обнаружено. Будем считать, что однофамилец… Здесь ведь неподалеку еще и Лавров-генерал погиб, Василий Николаевич…

— Однофамилец — не то, — разочарованно вздохнул Алексей, — а вдруг родня?

Лавров усмехнулся:

— Не так все, Леша, просто. Ты-то древо свое знаешь?

— Какое древо? — не понял Алексей.

— Родословное, мой друг, родословное, какое ж еще? — проговорил Лавров, поглядев на Алексея с некоторым сожалением.

Он взял путеводитель и, выбрав чистую страничку «Для заметок», начал набрасывать карандашом что-то похожее не то на дерево, не то на цветок.

— Смотри сюда, — сказал Лавров, ткнув карандашом в основание. — Это ты, Русанов Алексей, сын своих родителей. Вот они, две линии, сошедшиеся в тебе. Но ведь такой же, как ты, конечной точкой был отец. И такой же отдельной точкой была мать. Проведем от них по две линии — к их матерям и отцам, а твоим, стало быть, бабушкам и дедушкам. Получается ветвь, и чем дальше, тем гуще. По линии матери у тебя бабушка и дедушка и по линии отца — тоже. Стало быть, всего — две бабушки и два дедушки. Так? Но ведь и у них — по отцу с матерью. Значит, на уровне «пра» у тебя уже четыре прабабушки и четыре прадедушки. И так далее… Так почему в районе «прапра», где у тебя восемь прапрабабушек и восемь прапрадедушек, не быть какому-нибудь Русанову — герою Плевны?

— Джанка получается! — усмехнулся Алексей.

— Что еще за джанка? — с досадой за прерванные рассуждения, не поднимая от рисунка глаз, проворчал Лавров.

— Дерево у них такое, слива. Ягоды мелкие, желтые, и растет, как дикарка, — сама по себе…

— Ладно, пусть джанка, — примирительно, так ничего и не поняв, согласился Лавров, лишь бы не упустить мысль, его занимавшую. — Ты вот на какой мне ответь вопрос: хоть кого-нибудь из своих прадедов знаешь?

— Прадедов? — озадачился Алексей, припоминая.