Серверный зверь

Внутри Цитадели передо мной предстаёт огромный кольцевой зал, богато украшенный золотом и деревом, с высоких потолков сверкают хрустальные люстры. Что-то не так. Да, точно, он же внутри больше чем снаружи! Тут явно не километр от края до края. В самом центре зала круглая стена, в ней то ли лифты, то ли просто автоматические двери ­— не понятно. Возле них стоят андроиды-охранники с металлическими замершими лицам. До стены приходится идти между рядами с изображениями, портретами и бронзовыми статуями Тирана. В воздухе парят экраны, транслирующие сцены из его биографии.

Вот он в роддоме — вроде младенец, а уже пронзительно глядит в камеру, и будто бы озадачен судьбами своего народа.

Вот он в школе, прилежно стоит у доски и отчитывает учительницу. Слов не слышно, но по расхристанному её виду, она опоздала на урок. В лице Тирана читается неподдельная скорбь, за судьбы учеников, что сгубила нерадивая учительница своим безответственным поведением.

Тиран на защите научной работы, снисходительно глядит на профессоров, которые не могут постичь глубины и актуальности его исследования.

Тиран идёт во главе вооружённых повстанцев, даже не идёт — летит, и на лице его видна боль за всех погибших и тех, что ещё погибнут, во время переворота. Но ясно видно, что жертва их не будет забыта, что их кровь будет пролита во благо.

На моё плечо ложится крепкая рука. Я вздрагиваю. Из-за спины звучит мужской голос:

— Очнитесь, пожалуйста. Это просто агитка для местных. Вспомните, вы приезжий, для вас это всё чуждая экзотика.

Оглядываюсь — рядом стоит подтянутый человек в форме, похоже сотрудник цитадели.

— Агитка? Типа, брехня это всё? — не понимаю я.

Он прикладывает палец к губам:

— Нельзя так говорить. О Тиране — либо хорошо, либо ничего.

Нестерпимо хочется спросить жив ли Тиран, если про него только вот так можно говорить, но сознаю, что можно нехило вляпаться, потому молчу. Сотрудник кивает мне и отходит. В недоумении я пожимаю плечами.

За очередной бронзовой статуей замечаю кабинку из тёмного дерева с бронзовым декором. Надпись на двери гласит “Общение с Тираном наедине”.

Внутри кабинки небольшое мягкое кресло — больше ничего. Сажусь, закрываю дверь и погружаюсь в темноту. Сверху проливается бархатный голос:

— Приветствую вас, Игорь Белов. Я Тиран. Полагаю, вы хотели бы освободить Жанну? Приходите через два дня к началу моей речи, тогда вас пропустят к Жанне и вы сможете её освободить.

Чувствую какой-то подвох.

— Ты же чего-то хочешь от меня, да?

— Я бы сказал, что мне нужна некая услуга. Её могут предоставить многие, но вы подходите лучше остальных. — Тиран делает паузу. — В силу различных причин.

— Конечно, продолжает Тиран, — вы можете отказаться и оставить Жанну у меня. Не могу гарантировать, что после этого она будет жить. Так как, после окончания моей речи, отпадёт надобность в ваших услугах, и, как следствие, Жанне. Сами понимаете, оставлять её в живых незачем, ибо какой я после этого Тиран?

Похоже, он улыбается.

— А не боишься, что я тебя убью? — срываюсь я на хрип.

Дрожь пробегает по телу. Нафига я это ляпнул? Сейчас меня могут усыпить прямо в кабинке и надеть ошейник.

— Не боюсь, — с усмешкой отвечает Тиран. — Именно эта услуга мне и нужна.

Что? Он надо мной прикалывается?

— Понимаю, — продолжает Тиран, — звучит это странно, но мне действительно нужно, чтобы вы меня убили. Народ так же сего желает, думаю, вам уже предлагали. Нет, они вовсе не подкуплены. Просто, в обществе созрела эта идея, а я, как слуга народа, обязан подчиниться. Не все члены общества явно осознали эту идею, потому ваш поступок многие не одобрят, но в тайне большинство желает моей гибели и власти всем и каждому. Вы подходите как никто другой: власть вам не нужна, разгневанная толпа вам ничего не сделает, хоть и попытается. Возможно, в этом одно из ваших предназначений. Так что готовьтесь. Убить меня нужно будет во время речи.

Я не понимаю:

— Если ты слуга, то почему тогда устроил тиранию?

— Таковы были желания народа на тот момент. Сейчас, народ желает перемен, но кончится это лишь появлением нового меня и новой тирании. Это бесконечный цикл, сродни проклятию, которое народ взвалил на себя.

— Хочешь сказать, они тут мазохисты?

— Нет, что вы. Они милейшие граждане, желают мира, безоблачного неба над головой и светлого будущего своим детям. Ради этого они готовы, точнее нет, они хотят, терпеть всё что угодно. Нет, не утруждайте себя, вы чужды этой локации, вам не понять это.

10. Споры