Серые камни

— Да сними ты свой шлем, недотепа, — рассмеялся ратник, державший под руку Кейра, и стянул с его головы шлем вместе с маской.

— Райверн? — изумленное восклицание старшего Дин-Кейра лишила возможности «не узнать» изгнанника. — Ты?!

Лиори подняла лицо к небу, закрыла глаза и медленно выдохнула, заставляя себя успокоиться. Но ярость оказалась сильней, и она простонала:

— Маэрин, ты же обещал мне…

— Не браните великого конгура, госпожа, — заговорил Райверн. — Он сдержал данное слово.

— Тогда как?! Как?! — воскликнула Перворожденная.

— Инфинор. Он помог мне, — ответил Кейр, и Альвия тихо застонала.

После закрыла глаза, все-таки справляясь с чувствами, и хрипло спросила:

— Зачем?

— Я должен был закончить начатое. Это мой долг, — сказал изгнанник и развел руками, растерянно улыбнувшись: — Простите, Перворожденная.

Альвия открыла глаза, посмотрела поверх его головы и глухо велела:

— Риор Дин-Кейр, вы знали, что ожидает вас, если вы вернетесь на земли Эли-Борга.

— Знал.

— Вы не оставили мне выбора, — он не ответил, только смотрел на нее, спокойно и чуть виновато. И Перворожденная приказала: — Взять.

Глава 29

Победа… Вожделенная, долгожданная, необходимая,… горькая. Один из величайших дней Эли-Борга превратился в Архон для его лиори. Альвия закрылась от всех. Она не кидалась на подданных, не искала, даже с улыбкой разделила победную братину со своими воинами, но после ушла и превратилась в ледяное изваяние. Мало кто понял перемены, произошедшие с лиори, такой ее привыкли видеть, и люди продолжали торжествовать. Лишь приближенные риоры хмурились, поглядывая на одинокую фигуру, застывшую на крепостной стене одного из замков, возле которого войско остановилось на ночлег по дороге к Боргу.

Пленника разместили в шатре, который охраняли литы. Райверн Дин-Кейр не был связан, и даже не чувствовал нужд, Альвия позаботилась о риоре. К нему пустили отца и брата, и те провели с изгнанником время до самого рассвета. Но больше никто не спешил входить в шатер, да телохранители Перворожденной и не подпустили бы к нему никого, соблюдая приказ госпожи. Впрочем, ее опасения оказались излишни, воины не рвались оскорбить того, кто дважды спас жизнь их повелительнице и вернул в Эли-Борг. А еще все знали, кто снес голову Эли-Харту, и потому ожидали окончательного решения лиори.

И она искала его. Стоя в уединении, терзала свою память, отыскивая лазейки в той проклятой клятве, которую дала над гробом отца, или в сводах древних законах, которые изучала когда-то. Но, как бы Альвия ни желала найти выход, его не было…

Это был на удивление хороший день. По ясному голубому небу плыли редкие облака, солнечные лучи заливали землю, даря свой свет и тепло. Приятный ветерок ласкал кожу, игриво трепал пряди распущенных волос. Звонко пели птицы. Их радостный щебет казался насмешкой над людьми, застывшими в молчании в широком дворе Борга. Мир благоухал и с жадным упоением наслаждался жизнью. И это тоже казалось насмешкой, потому что по щекам людей бежала соленая влага — они прощались со своим господином, с самой основой своей привычной жизни…

Посреди двора на высоком постаменте, покрытом скорбным фиолетовым полотном, стоял богатый гроб, внутри которого застыл в вечном сне еще сильный и молодой мужчина, чью песню оборвал клинок безжалостного убийцы. Лицо лиора было спокойно и даже казалось умиротворенным, словно он, наконец, смог вздохнуть с облегчением, став вдруг свободным от бесконечных забот, но отчего-то думалось, что душа его неспокойна и жаждет мщения. Быть может, так всего лишь казалось людям, окружившим гроб в скорбном молчании, потому что мщения желали они, но иных мыслей в головах не было.

Перед постаментом, упав на колени, надрывно рыдала лейра Борг, и глядя на нее становилось невыносимо больно. Она оплакивала мужа, остальные господина. И если утрата женщины была невосполнима, то у боржцев была надежда и опора. Она стояла в изголовье гроба, совсем юная, пепельно-бледная, сжавшая губы так плотно, что казалось, лиори Альвия уже никогда не сможет разомкнуть их. Пальцы юной госпожи с силой стискивали край гроб, и взор потухших серых глаз был устремлен на отца. Ни единой слезинки не скатилось по ее щекам, даже следов слез не смог бы обнаружить и самый придирчивый взгляд.

На голове Альвии уже был надет венец власти, и на одном из пальцев, сжавших край гроба, поблескивало в лучах солнце кольцо с ее личной печатью — ритуал лиори прошла, как только вернулась в Борг. Она приняла власть в риорате покорно и без страха, потому что должна была это сделать, но указов еще не было, только касательно поисков сбежавшего предателя и похорон лиора. Но никому бы и не пришло в голову сейчас требовать от нее каких-то решений. Подданные ждали.