Серые камни

Дин-Таль ощутил неловкость. Он не знал, с чего начать, не понимал, как вообще должно вести себя с изгнанником. Их последняя встреча в Борге закончилась громким скандалом, но с тех пор, кажется, минуло не меньше тысячелетия. Столько всего произошло за это время, столько изменилось… Сама жизнь теперь стала иной. Не осталось места прежним чаяниям, разлетелись прахом надежды. Теперь он, Тиен Дин-Таль, в ком все видели будущего супруга госпожи, отверженный избранник, а сама лиори печется о безопасности и жизни того, кого раньше мечтала убить собственными руками. Все встало с ног на голову. Или… или возвращается на свои места? Пожалуй, именно так, на свои места.

— Доброй ночи, Райв, — наконец произнес адер, не сводя взора с Кейра. Тот не ответил, даже не обернулся. Так и сидел, глядя на язычки пламени, и Тиену отчаянно захотелось уйти, и все-таки он не двинулся с места. — Райв… Я хотел поговорить…

— Не о чем, — бросил, не глядя на него, пленник.

— Есть, — не согласился Дин-Таль. — О многом. Райв… — он на мгновение замолчал, однако решительно стиснул кулаки и продолжил: — Прости меня. Я — подлец, знаю.

Райверн полуобернулся, и его бровь изломилась. Тиен постарался не обращать внимания на насмешку.

— Я очень сильно виноват перед тобой. На моей душе лежит груз предательства, и он выматывает меня…

— И давно? — с прежней насмешкой спросил Кейр.

Адер досадливо поморщился, но решил быть откровенным до конца.

— Нет, недавно. С тех пор, как я прошел твоим путем и осознал, все, что сотворил тогда. Стыд душит меня, Райв… — он мотнул головой, заставляя себя унять волнение и горячность. — Ничего не изменить и не вернуть, мне это известно, и я даже не жду твоего прощения, но не могу не просить его. И за то, что умолчал о том, что произошло тогда, и за то, что бросил тебя и не откликнулся на твой призыв о помощи. Мне безумно стыдно за то, что в тот день стоял за углом, смотрел на тебя, но так и не решился подойти. Трусость, подлость — называй, как хочешь, но все это уже случилось, и мне не изменить прошлого. Твоя обида и ненависть справедливы, моя злость — лицемерие. Это я тоже признаю…

— Теперь тебе легче, Тиен Дин-Таль?

Райверн поднялся со стула и развернулся к Дин-Талю, посмотрел на него прямым взглядом. Прерванный на полуслове, риор опешил:

— Что? — спросил он.

— Ты высказал, что хотел. Теперь тебе легче? — Кейр заложил руки за спину. — Зачем ты пришел? Ты хотел высказаться, чтобы твой сон вновь стал спокойным? Или же ждешь, что я приму твое покаяние и отпущу с миром? Иди, Тиен, теперь твоя совесть чиста.

— Райв…

— Живи дальше, высокородный риор, известный своим благородством, — изгнанник издевательски усмехнулся. — Ты сказал, я услышал, задерживаться дольше нет повода. Уходи.

— Райв! Я хочу извинить!

— За что ты просишь прощение, Тиен? За то, что умолчал об истинной степени моей вины в убийстве господина? Или же за несколько монет, которые кинул мне под ноги твой посланец? Как же мала оказалась цена украденного счастья! — Райверн коротко и зло хохотнул и с силой сжал спинку складного походного стула: — Это ведь так легко, брат! Легко предавать, легко извиняться! Ты очистишь свою совесть и пойдешь дальше, но что это даст мне? Вернет украденную жизнь? Может, изменит клятву лиори? Или же вовсе отменит ее? Что мне даст твое покаяние, когда я смотрю на тебя и думаю о том, как ты прикасался к ней?! Что мне в твоих извинениях, когда меня ждет палач, а тебя брачное ложе с моей возлюбленной?!

— Не будет ложа! — воскликнул Дин-Таль, вдруг чувствуя ответный гнев. — Не будет ни свадьбы, ни счастья: ни своего, ни чужого. Ничего не будет! — Он выдохнул и продолжил спокойней: — Она отвергла меня. Это же Али, она не станет водить за нос и изворачиваться. Высказала все сразу, как только вернулась, и то, что я все еще остаюсь ее избранником, лишь временное недоразумение, которое исчезнет, как только она найдет основание для того, чтобы отменить свадьбу.

Райверн промолчал, но начал слушать, это Тиен понял по внимательному взгляду. Дин-Таль, не спрашивая разрешения, прошел к стулу, с которого недавно поднялся Родриг Дин-Кейр, уселся на него и, склонившись вперед, уперся локтями в разведенные колени. Груз не исчез, он по-прежнему давил на плечи. Тиену было тяжело не меньше, чем Кейру или Альвии, может, даже тяжелей, потому что Райверн был прав — его извинения ничего не изменят и не облегчат участи пленника. И все-таки адер не хотел уходить, не высказав всего, для чего явился в шатер к изгнаннику.

Пленник сел на свой стул и вновь устремил взгляд на жаровню. Лита, замершего на входе, риоры уже перестали замечать, а вскоре тот выскользнул из шатра, уверившись, что ни один, ни второй высокородный не задумал худого против своего соперника, и бывшие друзья остались наедине.