Серые кардиналы советской эпохи

Решения по рассматриваемым делам не были чем-то экстраординарным: они принимались сообразно господствовавшему «классовому правосознанию и пониманию момента», требовавшим «беспощадной борьбы с врагами революции и трудового народа». Такой подход определялся руководством страны и с энтузиазмом подхватывался на местах.

В августе 1940 года Руденко сам чуть было не угодил в жернова репрессий. Он был на длительное время отстранен от работы и получил выговор по партийной линии за недостатки в работе по укомплектованию прокуратуры «проверенными кадрами» и волокиту и затягивание сроков при рассмотрении жалоб.

Шла очередная волна зачисток после того, как арестовывали и расстреливали всех подряд — страшного наркома Ежова, бывшего министра юстиции Временного правительства Малянтовича, следователя Александрова, который занимался делом Ленина по обвинению его в шпионаже в пользу Германии, организатора ревтрибуналов Крыленко, первого прокурора СССР Акулова и прокурора РСФСР Антонова-Овсеенко…

Тогда Руденко провел много бессонных ночей, но устоял и продолжил опасную для жизни прокурорскую службу. Однако об этой горькой странице своей жизни он никогда и никому не рассказывал.

Начало Великой Отечественной войны внесло свои коррективы. С 26 июня 1941 до 1942 года он — начальник отдела Прокуратуры СССР по надзору за органами РКМ. С 1942‐го — заместитель прокурора, а в 1944–1953 годах — прокурор УССР. Занимая прокурорские должности, в том числе должность прокурора УССР, он тоже принимал участие в массовых репрессиях.

Следует отметить, что Руденко не занимался автоматической штамповкой дел «на поток», а настаивал на проведении расследования (пусть и в ускоренном порядке) поступавших материалов. В результате количество дел, по которым выносились приговоры, сокращалось на 10–15 %. Хотя принципиально это не меняло ситуации.

Известен случай, когда он, будучи прокурором УССР, докладывал Кагановичу, первому секретарю ЦК КП(б) Украины, о сокращении списка репрессируемых из почти тысячи человек на 130 фамилий. Каганович пришел в ярость и с криком: «Ты чьи интересы защищаешь и кого покрываешь?! Ты кому служишь?!» — швырнул списки на десятках страниц в прокурора.

Не став собирать разлетевшиеся по полу бумаги, Руденко молча повернулся и вышел. Неудивительно, что несколько следующих недель прошли в напряжении и ожидании ареста, когда жена и две дочери ночевали на полу в дальней от входной двери комнате без окон — на случай, если бы началась стрельба.

В прокуратуре Руденко прошел все основные ступени прокурорской иерархической лестницы. Образование получал фактически без отрыва от работы в Московской юридической школе и на Высших юридических курсах при Всесоюзной правовой академии. Учился на «хорошо» и «отлично», хотя формально высшего образования так и не получил — помешала война, а потом уже было не до учебы.

В 1944 году Руденко, которому был 37 лет, стал государственным советником юстиции 2‐го класса, что соответствовало воинскому званию генерал-лейтенанта. Его имя стало всемирно известным во время Нюрнбергского процесса, где он в 1945–1946 годах был Главным обвинителем от Советского Союза.

В 1945 году Руденко входил в состав группы обвинения на «Процессе шестнадцати», или суде по «делу Окулицкого», над лидерами польского движения Сопротивления, которые занимались организацией вооруженного подполья и боевых формирований для ведения борьбы в тылу Советской армии, громившей фашистов.

Так называемая Армия Крайова, управлявшаяся польским эмигрантским правительством из Лондона, считала СССР агрессором, напавшим на Польшу в 1939 году. Поэтому продолжала вести с ним вооруженную борьбу, убивая советских солдат и офицеров, нарушая коммуникации. Руденко проявил себя на этом процессе как «целеустремленный и жесткий» обвинитель, показав себя хорошим оратором — красноречивым, настойчивым и находчивым.

13 человек были приговорены к различным срокам тюремного заключения. Окулицкий, Янковский и Ящукович умерли в тюрьме, остальные были освобождены в период с 1945 по 1949 год, но позднее снова репрессированы в Польше. В 1990 году они были реабилитированы Генпрокуратурой СССР.

В результате Главный военный прокурор Афанасьев, бывший Главным обвинителем на этом процессе, на совещании у Сталина по подготовке к международному военному трибуналу в Нюрнберге рекомендовал утвердить Руденко Главным обвинителем на предстоящем процессе. Ознакомившись с выступлениями Руденко и других обвинителей на процессах по делам фашистов и их приспешников, Сталин согласился с этим предложением.

Не обошлось здесь и без определенной коллизии, осложнявшей положение Руденко. Главным обвинителем от СССР на Нюрнбергском трибунале очень хотел выступить Вышинский, желавший просиять на этом уникальном международном процессе среди выдающихся мировых юристов и «закрыть» на международном уровне свою репутацию как одного из главных действующих лиц на показательных политических процессах в СССР в 20–30‐х годах.