Серый кардинал Наполеона. Жан-Жак-Режи де Камбасерес

Для Камбасереса было очевидно, что теперь надежды Наполеона убедить всех, что его возвращение с Эльбы есть личное дело Франции и одной только Франции, и что это не коснется общего мира, установившегося в Европе, были разбиты. Нет, определенно, Мюрат — законченный идиот!

А «законченный идиот» в это время, будучи искренне уверен, что этим он помогает своему императору, собрал 40 000 солдат и двинул их в наступление.

По словам историка Рональда Делдерфилда, стратегические таланты Мюрата «походили на таланты возбужденного барабанщика». Ну что у него была за армия? Солдаты Мюрата в основном были зелеными новобранцами, опытных офицеров практически не было. Ну, собрал он их сорок тысяч, а дальше-то что? Не воевать же с этим воинством против всей Европы…

Мюрат думал, что неаполитанцы — это солдаты <…> А это грязные канальи… Это было безумием — пытаться разбить Австрию и захватить Итальянское королевство.

НАПОЛЕОН

Кончилось все это тем, что Мюрат был разгромлен у Толентино. Потом он бежал из Неаполя, переодевшись матросом, на корабле «Санта Катерина» и 25 мая 1815 года добрался до Франции. Высадился в Каннах. Однако Наполеон отказался принять его услуги. И сам не пошел к нему на помощь. А потом Мюрата схватили в Калабрии, и 13 октября 1815 года он был расстрелян. Отдадим должное Мю-рату: он принял смерть со свойственной ему храбростью и не позволил солдатам завязать себе глаза.

История Ста дней хорошо известна, и нет смысла описывать ее в очередной раз. А вот история Камбасереса в этот период известна гораздо меньше. Наполеон, понимая, что Камбасерес не горит желанием приехать к нему так быстро, как ему хотелось бы, едва его увидев, высказал упрек:

— Удивительный трус! — сказал он с веселостью, смешанной с гневом. — Неужели, вы считаете, что всей моей армии недостаточно, чтобы избавить вас от страха?

— Мой Бог, сир, — ответил Камбасерес, — я вижу, что все происходит с такой быстротой, что мудрый человек поостережется выбираться из своей хижины.

Наполеон после такого начала вдруг стал серьезным:

— Вы не ждали меня, а вот я с нетерпением ждал возвращения, и теперь, когда я здесь, я нахожу столько смущения, столько препятствий, так мало согласия, так мало ресурсов, что, по правде говоря, мне нужны ваши старые добрые советы. Месье, я вынужден пожаловаться на вас: почему вы скрыли от меня реальное положение дел? Разве я стал бы так поступать, если бы мне стало известно о нежелании народа следовать за мной?

— Эх, сир, можно ли было открыть глаза Вашему Величеству, не вызвав к себе ненависти?

Наполеон спросил его мнение о Бурбонах, о состоянии страны. Он внимательно выслушал ответы Камбасереса, а потом поинтересовался:

— Как вы думаете, что будут делать иностранцы?

— Они возьмутся за оружие.

— Не уверен, какой им интерес?

— Я опасаюсь, — искренне ответил Камбасерес, — что желание императора видеть Европу спокойной не повлияет на их мнение по этому поводу.

Затем Камбасерес обратился к императору с просьбой избавить его от портфеля министра юстиции.

— Нет, пока нет, вы мне нужны. Ваше имя имеет большой вес в различных кабинетах, и это особенно важно сегодня. Вы — мой регулятор. Без вас я все ломаю.

Вскоре после этого Камбасерес еще раз счел своим долгом объясниться с императором. Однажды вечером, в Елисейском дворце, он сказал ему:

— Надеюсь, император меня простит за то, что я осмелюсь затронуть один очень серьезный вопрос. Во Франции и в Европе удивляются, что Ваше Величество так часто ставит на карту права народа и его суверенитет.

— Это очень хорошо, — воскликнул император, хлопая в ладоши, — значит, я достиг своей цели. Как вы думаете, приятно ли мне с тех пор, как я вернулся, быть изгоем в Сен-Жерменским предместье, слышать, как меня постоянно упрекают в нелегитимности? Черт побери! Я сказал себе, вы хотите легитимности, и вы ее получите, но по-моему, а не по-вашему. Итак, я открыл летопись народов, и я увидел, что прежде были народы, а потом уже появились короли. То есть короли пришли только по воле народов, то есть это народ является правителем, а король — это только поверенный, и он законен только по доброй воле того, кто его назначает. Это ясно. Из этого следует, что, когда народы больше не хотят иметь кого-то, они его изгоняют и передают его права тому, кого выбирают на его место. Так обстоит дело и с Бурбонами, и со мной тоже. Их время закончилось и началось мое. И я возвращаю врагам те камни, что они бросают в мой сад. Это в порядке вещей.