Серый тлен забвения

– Тебя ни за что не пропустили бы в поезд просто так. Но даже если бы каким-то чудом тебе все-таки удалось попасть сюда, ребенка, едущего в одиночестве, обнаружили бы почти сразу же.

– И что это может означать? – Заговорщицки протянула Мерцела.

– Твои родители определенно едут с нами в одном поезде. – Неуверенно заключил я. – Именно поэтому мы встретились на перроне. Подобное совпадение кажется невероятным, но такие вещи иногда происходят.

– Ты не пробовал писать детективы? Уверена, сюжет вышел бы дешевым, незамысловатым, но при этом весьма увлекательным. Должно быть, согласно твоей логике, в кафе прошлым утром мы встретились по той же причине. Да и в замке тебе удалось заснять меня потому, что мои предполагаемые «родители» были рядом. Судя по твоим словам, моя семья просто преследует тебя. – Усмехнулась она.

В ответ я только глубоко вздохнул. Я отчетливо осознавал, что весь этот разговор – просто игра. Притворство, за которым скрыто нечто по-настоящему серьезное и пугающее, но отчаянно гнал от себя подобные мысли прочь. Я боялся узнать истину, а Мерцела, несмотря на свою дерзость и самодовольство, не решалась мне ее поведать.

– Скажи, как по-твоему, по какой тогда причине ты видел меня во сне прошлой ночью? – Осторожно спросила она.

– Подожди, откуда тебе это известно?!

В дверь постучали. Через миг к нам заглянула проводница, интересовавшаяся, не нуждаюсь ли я в чем-либо. От всего, что она предложила, я отказался, а потом, когда та уже собиралась уходить, спросил:

– У вас есть что-нибудь для детей?

– Для детей? – Удивленно переспросила девушка, окинув взглядом небольшое пространство купе и не удостоив Мерцелу даже толики своего внимания.

– Да. Раз уж они свободно разгуливают здесь без присмотра родителей. Фруктовый десерт, к примеру, был бы весьма кстати.

– Боюсь, такие блюда вы сможете найти только в вагоне-ресторане. – Спокойно ответила она, будто не расслышав моего укоризненного тона.

Попрощавшись, проводница, наконец, вышла.

– Спасибо за заботу, но я не голодна. – Сдержанно улыбнулась Мерцела. – Мне уже довелось поесть. Кроме того, сомневаюсь, что мне пришлось бы по вкусу то, что ты хотел купить.

– Подобные вещи, по слухам, дети просто обожают. Или ты считаешь свои предпочтения настолько отличными от остальных? – С усмешкой спросил я.

Мерцела вдруг замерла, в один миг будто обратившись в хрупкую фарфоровую куклу. Только сейчас я по-настоящему обратил внимание на то, сколь бледна ее кожа. Она долго, не произнося ни слова, смотрела на меня, будто пытаясь разглядеть у меня внутри что-то особенное. Словно пытаясь увидеть в моих глазах ответ на то, действительно ли я понимаю, где именно в нашем разговоре проходит тонкая грань, отделяющая шутки от чего-то по-настоящему значимого.

– Весь этот фарс слишком затянулся. – Произнесла она.

– О чем ты говоришь? – Спросил я, чувствуя, как от ее пытливого взгляда по моему телу расползается леденящий холод.

– Ты и сам это знаешь.

– Нет.

– Знаешь, но боишься признаться даже самому себе. Потому что истина далека от глупых предположений, которые ты мне высказал. Правда в твоем понимании слишком невероятна.

– Мерцела, перестань. – Хрипло ответил я, пытаясь сохранить остатки самообладания. Но девочка продолжила.

– Ты не мог не понять, почему женщина, заглянувшая сюда только что, не придала значения твоим словам.

– Откуда мне это знать?

– Что ж, в таком случае я подтолкну тебя к краю той бездонной пропасти, за которой находится мой мир. Так вот, даже укажи ты ей в мою сторону, она не обратила бы на меня внимания. В ее понимании ты находишься здесь один.

– Прекрати. – Отрезал я. – Все, что ты сказала мне – всего лишь выдумки. Порождения детской фантазии.

– Разве? – Надменно спросила она. – Тогда коснись меня.

– Что?

– Коснись меня. – Повторила девочка. – Если ты так уверен в своей правоте, что изменит одно прикосновение?

– Я не стану этого делать.

– Видишь? Ты боишься, ведь уже и сам знаешь, в моих словах нет лжи. Я – призрак, не имеющий плоти, а значит дотронуться до меня будет невозможно.

– Твои слова – глупость. – Ответил я, чувствуя, как мое тело неподъемными оковами обездвиживает страх.

– Я сказала, прикоснись ко мне! – Почти со злостью в голосе велела она.

Рука будто бы сама потянулась к ней. Дыхание мое стало прерывистым, из головы вдруг разом исчезли все мысли. Уверенность в том, что через миг я узнаю то, что знать не хочу, стала только сильнее. Все мое естество противилось этому. Страх окончательно поработил меня, и я почувствовал, как мое тело затряслось, словно в лихорадке. Звуки вокруг исчезли, растворяясь в каком-то странном монотонном гуле, заполнявшем собой все вокруг. Время будто остановилось, и лишь редкие всполохи молний где-то за окном, далеко на горизонте, напоминали о том, что все происходящее со мной, не более, чем просто наваждение.