Серый тлен забвения

Меня не покидало чувство, что теперь маленький предмет, лежавший на моей ладони, стал для меня не просто безделушкой. Сама мысль о том, чтобы избавиться от него, казалась мне абсурдной. Брошь была единственной нитью, связывавшей меня с Мерцелой, загадочным существом, открывшим мне совершенно новый, неведомый ранее мир. Так или иначе, моя прежняя жизнь была закончена, я отчетливо понимал и это. В какой-то момент в нее вмешалось нечто непостижимое, чему ни я, ни Мерцела не имели возможности воспрепятствовать.

Усталость, накопившаяся во мне за время разговора, дала о себе знать. Девочка не солгала – похоже, она действительно черпала свои силы, иссушая меня. Мне снова непреодолимо хотелось спать, но я почему-то упрямо противился этому. Раскрыв книгу, я решил было вновь углубиться в чтение, но после очередной страницы поймал себя на мысли, что даже не пытаюсь понять смысл написанного. Глаза закрывались сами собой, и вскоре мне пришлось сдаться.

Уже на границе сна и реальности я ощутил, что поезд вырвался, наконец, из пелены дождя, оставляя яростные всполохи молний далеко позади.

Глава 2.

Не знаю почему, но до моего первого приезда в этот город слово «Вена» ассоциировалось у меня с чем-то теплым, приятным и уютным. Мне представлялось, что здесь за каждым углом поджидает маленькая пекарня с находящимся рядом семейным магазином или кафе. В нем вы всегда смогли бы отдохнуть после долгой прогулки, съесть только что испеченный хлеб и запить его чашкой густого кофе. Здания просто обязаны были выглядеть миниатюрными, а жители – приветливыми и немного безразличными к окружающей их действительности. Да, именно. Они не пытались обогнать время подобно тем, кто населяет множество других столиц мира. Они размеренно проживали свою жизнь, плавно следуя по ее течению. Интересно, по какой причине я представлял Вену именно в таком свете?

Австрией я тогда не интересовался. Даже во время моей первой поездки в эту страну я не счел нужным отыскать хотя бы пару фотографий. Гораздо интереснее было сравнить, насколько картина, нарисованная моим сознанием, будет схожа с реальностью.

Так вот, настоящая Вена не имела с моим воображаемым городом совершенно ничего общего. Она оказалась холодной, мрачной в своем пышном разнообразии форм и оттенков, а еще до неприличия помпезной. Имперская столица, бесцеремонно присваивавшая себе все, что жаждала иметь, как некогда заполучила Елизавету Баварскую, по слухам недолюбливавшую Австрию, но ныне ставшую одним из ее самых известных символов. Она восхищала своим размахом, немыслимым великолепием. Несмотря на это Вена не вызывала отвращения, нет. Напротив, она заставляла буквально задыхаться от нескончаемого потока эмоций, что пробуждали застывшие во времени работы неведомых мастеров старины. Искусство, невероятный талант, заключенный в, казалось бы, грубом, даже самом неотесанном камне.

И все же вместе с бесконечным восхищением, которое, подобно приливу, заполняло разум, где-то внутри появлялось нечто странное, совершенно чуждое, сжимавшееся в один плотный леденящий комок.

Я невольно вздрогнул. Ускользнув из мира своих мрачных раздумий, я понял, что стою на Михаэлерплац, на каменной мостовой, молча провожая глазами уходящий по дороге экипаж. Белая и черная лошади почти одновременно тряхнули густыми гривами, а потом недовольно покатили карету за собой. Возможно, все это являлось лишь развлечением для туристов, но экипаж вполне гармонично вписывался в окружающую его обстановку из темных благородных зданий, прекрасно ее дополняя.

Людей здесь было как всегда много. Слова, произнесенные на самых разных языках, отражались от каменных стен и уносились дальше, по бесконечному лабиринту теснившихся друг возле друга домов.

Примерно получасом ранее я оставил свои немногочисленные вещи в номере отеля. К постоянным переездам я уже давно привык и усталости от них теперь почти не ощущал. Поэтому решил не тратить драгоценные часы на бессмысленный отдых.

За все время, пока я добирался от вокзала до отеля, и оттуда – до Михаэлерплац, Мерцела не проронила ни слова. Любовь к нестандартным разговорам и способность появляться там, где я меньше всего ее ожидал, больше не пробуждались в ней. Время от времени это заставляло меня задуматься, реальна ли она вообще, но потом, осторожно касаясь руками старой броши, я отбрасывал прочь любые сомнения. Либо так, либо я попросту сходил с ума, уверовав в собственные галлюцинации. И мне отчаянно хотелось рассчитывать на первый, самый неправдоподобный вариант.

Пройдя немного дальше по мощеной камнем дороге, я свернул направо и, миновав стеклянную дверь, оказался за стенами небольшого кафе. В полумраке зала, имевшего странный желтовато-фиолетовый оттенок, было на удивление мало посетителей. Тишина, растекавшаяся по помещению, была плотной и почти осязаемой.