Серый тлен забвения

Стоило лишь занять место за одним из столов, как ко мне тут же подошел пожилой официант, желавший принять заказ. Выглядел он крайне опрятно и благородно, а некой особой чертой в своем поведении, строгостью и скупостью жестов, походил, скорее, на военного, чем на работника обычного кафе. Терпеливо выслушав мои пожелания, он спросил, какой напиток я предпочел бы попробовать. Мой ответ заставил его улыбнуться – наверное, венский кофе заказывал здесь каждый второй турист из всех, что когда-либо появлялись в этом зале.

Покончив с обедом, я еще долго сидел с белой фарфоровой чашкой в руках, погрузившись в мысли о том, что произошло со мной совсем недавно. Внезапно, из раздумий меня вырвало неприятное, но при этом хорошо знакомое мне ощущение, которое ни с чем нельзя было спутать. Кто-то наблюдал за мной. И тяжесть от этого пристального взгляда, касавшегося спины, буквально проникала под кожу. Неприкрытая злоба давила и отравляла, словно яд.

Я обернулся. Никто из немногочисленных посетителей не обращал на меня внимания. Каждый из них был занят либо собственным обедом, либо праздными разговорами, настолько тихими, что их почти невозможно было расслышать. Официанты, стоявшие поодаль, тоже лишь изредка посматривали в мою сторону. И все же чувство, появившееся у меня мгновение назад, никуда не исчезло. Кто-то определенно находился рядом. Некто, не испытывавший ко мне ничего, кроме почти обжигающей ненависти.

– Мерцела, – прошептал я, – ты все еще рядом со мной? Ты чувствуешь это?

Однако попытки воззвать к ней не увенчались успехом. Девочка ответила лишь молчанием, ничем не напоминая о своем присутствии.

Внезапно, краем глаза я уловил темный силуэт в проеме окна. Он находился снаружи, поэтому из-за света, проникавшего сквозь стекло, рассмотреть его было почти невозможно. Подобный плотной тени, он ускользнул прочь, за стену, стоило мне обратить к нему свой взгляд. Прекрасно осознавая, как это, должно быть глупо, я собрался было встать и попытаться догнать своего преследователя. Кому я вообще мог понадобиться в чужой стране, в тысячах километров от дома? Уже сделав шаг к выходу, я увидел вдруг то, что заставило меня тотчас отказаться от своей затеи.

Все предметы, ранее находившиеся на моем столе, будто обретя собственную волю, поменяли свое положение. Тарелка с остатками десерта отодвинулась к самому дальнему от меня краю. Чашка кофе переместилась в центр, и теперь ее окружали стопка салфеток, небольшая изящная ложка и прозрачный стакан чистой воды, образуя правильный треугольник. Пожалуй, я не смог бы расположить эти предметы более симметрично, даже если бы решился вдруг детально выверить разделявшее их расстояние.

Но самым пугающим было то, что переместились они, судя по всему, именно в тот момент, когда я отвел в сторону взгляд. И произошло это абсолютно бесшумно.

Нечто у меня внутри, от чего прежде веяло едва заметным холодом, теперь обратилось в один грубый обжигающий кусок льда. Дрожащими руками я потянулся вперед, желая вернуть все на место, пока кто-нибудь посторонний это не увидел. Но опоздал. Рядом со мной уже снова стоял официант, принявший мой заказ.

– Собираетесь уходить? – Спросил он. Изменения на поверхности стола он явно заметил, но никак это не прокомментировал. Наверняка, за время работы ему довелось повидать людей, совершавших гораздо более странные действа.

В ответ я лишь медленно кивнул.

– Счет, пожалуйста. – Мое пересохшее горло напрочь отказывалось извлекать какие-либо внятные звуки.

Выйдя за дверь, я огляделся. Неяркий солнечный свет, пробивавшийся из-за сгущавшихся на небе серых туч, после мягкого полумрака кафе отзывался в глазах тяжестью и легкой болью. Ни намека на прежнее присутствие рядом загадочного незнакомца, конечно же, больше не было.

Лишь самые обычные люди, бредущие по своим делам, не обращающие внимания ни на кого вокруг.

Слабый порыв ветра, скользнувший вдоль улицы, принес с собой легкую прохладу. В воздухе ощущался запах старого камня, терпкого парфюма одного из случайных прохожих и чего-то еще, более всего походившего на запах плесени.

Я достал фотоаппарат и, без каких-либо на то причин, сделал несколько снимков окружающих меня домов. Странно, ведь я полагал, что давно уже преодолел тот этап своей жизни, когда, будучи преисполненным восторга туристом, ты склонен фотографировать каждую пядь своего пути. Оставалось лишь усмехнуться этому и придаться нахлынувшим вдруг воспоминаниям.

Побродив еще около двух часов по центру Вены, я вернулся в номер отеля. Неприятное гнетущее чувство, поселившееся у меня внутри во время обеда, немного ослабло, но решительно не желало уходить прочь.

Я принял душ, а потом лег в кровать и почти мгновенно уснул. Видимо, усталость, сковавшая мои тело и разум, оказалась гораздо больше, нежели я предполагал. Но спешить мне было некуда.