Серый тлен забвения

Внезапно я осознал одну простую и совершенно невероятную вещь – только что девочка разговаривала со мной на моем родном языке, без малейшей тени акцента. Но откуда она могла знать его? Как поняла, кто я?

Конечно, если она действительно следила за мной, когда я находился в замке, то вполне могла услышать, как я, к примеру, разговаривал сам с собой. Разве совпадения, иногда невероятные, время от времени не случаются? Даже находясь в совершенно чужой стране вполне можно встретить того, кто узнает тебя. Например, туристов из твоего собственного города. Наверное, именно по этой причине мы и говорили на одном языке. Тем не менее, все это по-прежнему выглядело крайне необычно.

Я оторвал взгляд от фотографий, но к моему удивлению девочки рядом уже не было. Она исчезла так же внезапно, как и появилась, будто растворившись в воздухе.

Вокруг было пусто. За соседними столиками, как и раньше, никто не решался занять свободные места. Моей новой знакомой поблизости я тоже не заметил.

«Интересно, кто она? – Подумал я. – Хотя теперь мне уже наверняка не удастся это узнать. Если, конечно, она не захочет забрать фотографии». – Эта мысль заставила меня сухо усмехнуться.

Солнце пылало высоко в небе. Я поднял глаза и смотрел на него до тех пор, пока они не начали слезиться, а от резкой боли, порожденной ярким светом, где-то в самом центре появились два непроницаемых слепых пятна. Мои веки сомкнулись сами собой, не в силах более переносить эту пытку, и на несколько мгновений все вокруг застлала мягкая успокаивающая тьма.

Со стороны реки подул холодный ветер. Трава, растущая по всему берегу, подернулась легкой рябью.

Задумавшись, я каким-то уже совершенно машинальным жестом взял со стола чашку с недопитым кофе и поднес ее к губам, как вдруг что-то в ней изменилось. Белый фарфор будто бы дрогнул, отзываясь на мое прикосновение, по левому краю быстро поползла изогнутая трещина. А еще через миг чашка, издав тихий скрежет, рассыпалась прямо в моей руке. Остатки напитка, вперемешку с острыми осколками, разлились по светлой поверхности стола, за которым я сидел.

Ко мне тут же подошел официант и, от волнения путаясь в словах, на весьма далеком от совершенства английском, начал передо мной извиняться. Я лишь нервно отмахнулся. Тогда он предложил еще одну чашку в подарок, дабы сгладить впечатление от трапезы, испорченной нелепой случайностью. Оставалось ответить, что в произошедшем нет ничьей вины. Оплатив свой счет, я поднялся и, крепко сжимая рукой конверт с проявленными фотографиями, поспешил уйти. Единственное, чего мне хотелось – поскорее уехать отсюда. Прочь из этого злосчастного города.

Всю дорогу до отеля я почти бежал, из последних сил пытаясь сохранить хотя бы видимость спокойствия. Страх диким зверем бесчинствовал где-то внутри, заставляя тело постоянно содрогаться. У меня возникло навязчивое чувство, что за мной постоянно кто-то наблюдает, но, сколько бы я ни оглядывался, сколько бы ни осматривал все вокруг, тот, кто следовал за мной, оставался для меня незрим.

Наконец, добравшись до уже знакомого мне светло-серого здания, я поднялся на свой этаж, ворвался в номер и с шумом захлопнул за собой дверь. Ощущение того, что рядом находится кто-то посторонний, не исчезло. И все же в этой небольшой комнате, где сейчас были собраны все те вещи, которые обычно сопровождали меня в дороге, я почувствовал себя в относительной безопасности.

Я подошел к кровати и сел на пол, опираясь на ее край. Мой взгляд устремился в распахнутое окно. Погрузившись в собственные мысли, я, должно быть, провел так несколько часов. По телу моему разливалась странная тяжесть. Ощущение усталости со временем лишь нарастало, и поделать с этим я ничего не мог. Наверное, мне стоило бы испугаться, но в тот момент мной овладела совершенно не свойственная мне апатия.

Пелена ночи медленно впитывала вечерний свет. Где-то там, за проемом окна текла река. Я не видел ее и при этом каким-то неведомым мне самому образом чувствовал спокойное величие ее прохладных вод. От сгущавшихся сумерек казалось, что кроны деревьев неподалеку сливаются в одну неподвижную черную массу, берущую начало в нескольких шагах от отеля и обрывающуюся далеко на горизонте, соединяясь там почти с таким же черным небом. В объятой тьмой вышине зажглись первые звезды.

Мои мысли путались. Почему чашка в моих руках разлетелась на осколки? В знаки я не верил, но слишком уж подходящим образом совпали обстоятельства. Однако больше всего меня интересовало, кто была та необычная девочка, что сидела за моим столом, а потом вдруг исчезла.

О случившемся вчера я теперь вовсе старался не думать. Мне было слишком неприятно даже просто вспоминать это, не говоря уже о том, чтобы пытаться поверить в реальность произошедшего. Воспоминания о темнице замка витали надо мной плотной беспросветной тучей, и я старательно гнал их прочь из своего разума.