Серж Гензбур: Интервью / Сост. Б. Байон

Разве вы не сожалеете о том, что ваши отношения с людьми складываются именно так и вы не можете делиться с людьми своими переживаниями?

Нет, абсолютно не жалею. Мне кажется, что скорее я та губка, которая вбирает воду, но не отдает ее. Я хотел бы впитывать чужие переживания, но своими делиться не буду. Речь идет не о моих любовных чувствах, а об отношениях с людьми. Я ни о чем не жалею. Я такой с детства, ничуть не изменился. Верный себе самому, замкнутый, диковатый. И я не изменил своего поведения вовсе не потому, что таково мое ремесло.

Мне кажется, я разрываюсь между добром и злом. Мне кажется, что у меня чистая душа, но в то же время во мне есть нечто нечистое. Нечистое — это навязчивые сексуальные идеи. Можно сказать, что я садист и фетишист. Мой садизм носит абстрактный характер, он скорее ментального плана. Что касается фетишизма, для меня отличающегося от животного состояния, то это означает быть загадочным в физической любви. Это чисто эстетическая проблема: я слишком много занимался живописью, и у меня прежде всего работает зрение. Будучи художником, я привык к натурщицам, к обнаженному женскому телу. Обнаженная женщина сама по себе для меня вообще не представляет интереса, абсолютно никакого. Обнаженная женщина на пляже — это просто животное. А животное состояние меня разочаровывает, мне сразу хочется удалиться. Так что мне нужно нечто более сложное.

Я мало где бываю, только если на это есть веские основания. Есть вещи, которые нужно делать. Это часть игры. Я принимаю в ней участие, но не во всем. Я не общителен и не слишком любезен, я по-прежнему остаюсь мизантропом...

Я являюсь тем, кем меня хочет видеть молодежь: маргинал, немного анархист. Согласитесь, забавно быть маргиналом и одновременно иметь гигантские возможности...

Надевая маску, я стараюсь защитить себя, вот и все. Я придумал эту маску двадцать лет назад и с тех самых пор ношу. Неудивительно, что теперь мне уже не удается ее снять, она приросла к лицу.

Впереди еще очень долгий маскарад жизни, на котором вряд ли кто-нибудь когда-нибудь увидит мое лицо.

На самом деле в душе я остался ребенком, застенчивым и мечтательным, сочетающим в своем характере искренность, невинность, непокорность и дикарство...

Такому замкнутому человеку, как я, необходима провокационность в творчестве, просто чтобы расслабиться, немного раскрепоститься, отвести душу.

Я ненавижу, когда меня анализируют. Никому никогда не позволю вмешиваться в мои мысли и копаться в чувствах. Это недопустимо. Я думаю, ни один художник в подобном не нуждается, потому что произведения и так более чем открыто говорят о его сущности.

Знаете, я уже тридцать лет принимаю барбитал, иначе вообще не смогу заснуть, все, что угодно, только не спать: я мечтаю, разговариваю сам с собой, ударяюсь в размышления...

Из этих размышлений потом вырастают песни, фильмы?

Нет, вовсе нет, я совершенно отключаюсь от внешнего мира, убегаю из него в мир фантазий и мечтаний.

Алкоголь, наркотики

Во время службы в армии я был ярым трезвенником. Надо мной все издевались из-за этого. Говорили: Гензбур — водохлеб... А потом, когда я покинул армию, то сорвался немного...

Самое тяжелое после стольких лет разнузданного, неистового алкоголизма — сохранить ясность сознания, потому что во время запоя все кажется радужным, веселым, доброжелательным. Вы не замечаете, что вокруг одни придурки, и живете припеваючи. А потом в один прекрасный момент наступает шок.

Многие пишут обо мне, что я принимаю наркотики. Это неправда, я не хочу, чтобы журналисты представляли меня в таком лживом свете перед публикой. Буду откровенен: я пробовал наркотики, все лучшие американские сорта, да, но сейчас я их не употребляю и никогда не появляюсь на сцене под кайфом. Иногда я бывал немного пьян, вот и все. Советую молодежи никогда не принимать наркотиков — таково мое послание новому поколению.

Женщины [235]

Скажите, а в жизни вы такой же женоненавистник, как и в песнях?

Да.

Да? Тогда я бы хотела узнать еще одну вещь. Однажды вы сказали, что, если бы вас сослали на необитаемый остров, вы бы взяли с собой пять женщин, и среди них, например, Офелию, Лолиту. Какова была бы роль этих пяти женщин?

Все просто. Пять женщин — пять чувств.

А какое качество для вас главное в женщине?

Чтобы заботилась обо мне. (Смеется.)

А непростительный недостаток?

Фригидность.