Серж Гензбур: Интервью / Сост. Б. Байон

А кто ваши заказчики?

Мирей Матье, Франсуаза Харди...

Я прекрасно сознаю пределы собственной стыдливости. Во времена, когда у Пиаф продавалось пятьсот тысяч пластинок, а я сидел на мели, я отказался написать для нее песни. Я отказался писать для Ива Монтана, так как у нас были идеологические расхождения. Отказался писать для Холлидэя, для других, чьи продажи шли отлично. Не стал компрометировать себя... На том моем уровне самосознания это выглядело бы смешно. Не хотел становиться в колонну.

Была скверная полоса, когда мировую сцену оккупировали маленькие рок-группы шестидесятых годов. А потом, в шестьдесят девятом, мы с Джейн выпустили несметное количество дисков, не могу даже точно назвать цифру, в том числе «Я тебя люблю, я тебя тоже нет».

Мне бы хотелось знать, почему вы так резко поменяли свой стиль?

Мне кажется, что у большинства французов аллергия на современный джаз и они не хотят его слушать. Поэтому я перестал их мучить и полностью посвятил себя поп-музыке.

Некоторые ваши песни стали хитами, известными на весь мир, это так?

Только одна песня, одна, надо быть скромным. Но одна моя песня действительно наделала много шуму.

И мелодика этой песни совершенно не соответствует ничему, что можно было бы обозначить традиционным жанровым термином. Я имею в виду песню Je t’aime, moi non plus.

А я и не стремился к тому, чтобы эта песня «соответствовала», как вы говорите. Это «песня-проститутка», но особенная проститутка, шикарная, не с пригородных улочек. (Смеется.)

Удивительно, что эта песня стала номером один не только во Франции.

Также в Англии. Да, я не помню, чтобы подобное случалось хоть раз раньше. Это успех.

Успех, которого вы не ждали?

Да, я думал, что заработаю двадцать пять тысяч, а получил четыре миллиона. Неплохо. Извините, возможно, я циничен, но такая уж профессия — о прибыли не вспомнить нельзя. На самом деле это не цинизм, это реальность, экономический подсчет. Песня сделала мне целое состояние, а я этого и не ждал, я к этому не стремился. Это получилось само собой. Я написал эту песню, потому что она показалась мне самой красивой и эротичной, какую я когда-либо мог себе представить.

В шестидесятых годах Францию накрыла волна музыкального движения под названием Salut, les copains! / «Привет, приятели!». Популярная молодежная музыка на какое-то время затмила творчество Гензбура, однако это было ненадолго. В отместку Серж Гензбур пишет песню N’écoute pas les idoles / «Не слушай идолов», и на музыкальном конкурсе 1965 года получает главную премию. Неожиданный триумф превращает Гензбура из странного, не всем понятного шансонье-экспериментатора в популярнейшего, модного певца.

Что значил для вас триумф 1965 года (песня Poupée de cire, poupée de son / «Кукла из воска, кукла из звука»?

Прежде всего сорок пять миллионов (смеется) и удовлетворение, конечно. Жаль только, что публике не нравится современный джаз. Я его очень люблю; по-моему, это удивительно эротичная музыка. Но я хочу нравиться публике и не стану ее мучить. Многие мои слушатели говорят, что я выгляжу циничным и претенциозным. Мне кажется, за это меня тоже любят. Ведь я создаю образ свободного, раскованного человека.

Знаете, я обожаю ночь, может, оттого, что раньше играл в барах. В темноте я чувствую себя куда более естественно и раскованно. А для того чтобы быть современным поэтом, или музыкантом, или художником, или композитором, надо выглядеть свободным. Только таких людей публика уважает. Сперва я думал, что меня полюбят таким, какой я есть. Но я ошибся. Застенчивый, сосредоточенный, ушедший в себя человек, певец никому не нужен. И мне пришлось несколько поработать над собой. В шестьдесят пятом году я стал создавать веселые танцевальные композиции вроде Quand mon 6.35 me fait les yeux donx / «Когда на меня нежно смотрит браунинг калибра 6.35».