Сесиль. Амори. Фернанда

Но я заметил следующее: как только Антуанетта и Амори вместе были около Мадлен, больная становилась беспокойна: ее глаза переходили с одной на другого, стараясь застать их врасплох, когда они обменивались взглядами; при этом она забывала, что я чувствую, поскольку ее рука обычно была в моей, как ревность бьется в ее пульсе.

Когда либо Амори, либо Антуанетта были с ней порознь, пульс ее становился спокойнее.

Но когда случайно оба они отсутствовали, Боже мой, бедная дорогая Мадлен, как она страдала, как жар пожирал ее до тех пор, пока один из них не появлялся.

Я не мог удалить Амори: в этот момент он был ей необходим как воздух, которым она дышит.

Вернемся к этому позднее.

Я не осмелился удалить Антуанетту: как я мог сказать этому бедному ребенку, юному и чистому, как Божий свет, ‘Антуанетта, уходи!"?

Конечно, она догадалась обо всем. Позавчера она вошла в мой кабинет.

"Дядя, — сказала она мне, — я слышала, что вы собирались, как только наступит хорошая погода и Мадлен почувствует себя лучше, увезти ее в ваш загородный дом в Виль-д Авре. Мадлен чувствует себя лучше, и хорошая погода уже наступила.

В прошлом году в доме никто не жил. Его следует осмотреть. Покои Мадлен, поскольку состояние ее изменилось, потребуют особо тщательного приготовления. И я пришла просить вас, дядя, чтобы вы разрешили мне уехать ".

Едва она заговорила, я обо всем догадался и устремил свой взгляд на нее. Она опустила глаза, а подняв их, увидела мои раскрытые объятия.

Она бросилась в них, рыдая.

"О дядя, дядя, — вскричала она, — я не виновата, клянусь вам! Амори не обращает на меня внимания, Амори не интересуется мной; с тех пор как Мадлен больна, Амори забыл о моем существовании, и, однако, она ревнует. Эта ревность причиняет ей боль.

О, не возражайте, вы это знаете так же хорошо, как и я; эта ревность всюду в ней: в ее пылких взглядах, в дрожащем голосе, в ее порывистых движениях. Дядя, вам хорошо известно, что мне необходимо уехать, и, если бы вы не были так добры, разве мне уже не было бы сказано об этом?"

Я не отвечал Антуанетте и только прижимал ее к сердцу.

Потом мы вернулись в комнату больной.

Мы нашли Мадлен беспокойной и взволнованной. Амори не было уже полчаса, и Мадлен, очевидно, думала, что он с Антуанеттой.

"Дитя мое, — сказал я ей, — так как ты чувствуешь себя все лучше и я надеюсь, что через две недели мы сможем поехать за город, наша добрая Антуанетта берет на себя обязанность быть нашим квартирьером и уезжает заранее, чтобы приготовить наше жилье ".