Сесиль. Амори. Фернанда

Иногда я думаю, если бы она не знала его, она могла бы жить. Нет, если бы не было Амори, был бы кто-нибудь другой; всемогущая и вечная природа так хочет. Всякое сердце ищет себе сердце, всякая душа желает найти себе душу. Несчастлив тот, у кого сердце и душа заключены в слабом теле — крепкое объятие их сломает. Вот и все.

Нет, замужество для нее — это несбыточная мечта. Счастье ее убьет. Разве не умирает она потому, что мгновение была счастлива?

30 мая.

Неделю я ничего не мог записать в эту тетрадь.

В течение недели моя жизнь цеплялась за ее прерывистое дыхание, за биение ее пульса. Неделю я не покидал этот дом, эту комнату, это изголовье, и никогда еще — хотя и был занят только одним — столько событий, столько волнений, столько мыслей не поглощали мои часы. Я покинул всех моих больных, чтобы заниматься только ею одной.

Король посылал за мной дважды, сообщая, что он болен, что ему нездоровится.

Я кричал его лакею: "Скажите королю, что моя дочь умирает!"

Благодарю Господа! Ей немного получше. Пора ангелу смерти устать. Иаков боролся только одну ночь, а я борюсь семь дней и семь ночей.

Боже мой, Боже мой, кто может описать тревогу тех минут, когда я думал, что уже победил, когда я видел, что природа, этот изумительный помощник, которого Бог дал врачеванию, берет верх над болезнью; когда после кризиса, или, лучше сказать, битвы, я видел явное улучшение; когда безумная радость надежды пробуждалась во мне, но через час ее гасил первый приступ кашля или незначительное повышение температуры.

Тогда все подвергалось сомнению, тогда я снова чувствовал ужасное отчаяние: враг, на минуту удалившись, наступал потом более упорно.

Ужасный стервятник, он разрывает своим клювом грудь моего ребенка, снова набросившись на свою добычу, и тогда я кричу, стоя на коленях, прижавшись лбом к земле: "О Боже! Боже! Если твое бесконечное милосердие не поможет моей бедной ограниченной науке, все пропало!"

Повсюду говорят обо мне, что я умелый врач. Есть, конечно, в Париже несколько сотен людей, обязанных жизнью моим заботам: я вернул много жен их мужьям, много матерей — их дочерям, много дочерей — их отцам, а у меня, теперь у меня, умирает дочь, и я не могу сказать, что спасу ее.