Сесиль. Амори. Фернанда

"Как! — воскликнула Мадлен. — Антуанетта едет в Виль-д’Авре?"

"Да, моя милая Мадлен. Тебе лучше, как сказал твой отец, — отвечала Антуанетта. — Я оставляю тебя на горничную, миссис Браун и Амори, они о тебе позаботятся. Их присутствие достаточно для выздоравливающей, а я тем временем приготовлю твою комнату, буду ухаживать за твоими цветами, устрою твои теплицы. И когда ты приедешь, ты найдешь все готовым к твоему приему ".

"А когда ты уезжаешь?" — спросила Мадлен с волнением, которое она не смогла скрыть.

"Уже запрягают лошадей ".

Тогда — то ли от угрызения совести, то ли от признательности, то ли от обоих этих чувств — Мадлен раскрыла свои объятия Антуанетте, и девушки обнялись. И мне даже показалось, что Мадлен шепнула кузине на ухо: "Прости ".

Затем Мадлен, казалось, сделала над собой усилие.

"Но, — сказала она Антуанетте, — разве ты не подождешь Амори, чтобы попрощаться с ним?"

"Попрощаться? А зачем, — возразила Антуанетта, — разве мы не увидимся через две или три недели? Ты с ним попрощаешься и обнимешь его от моего имени; ему это гораздо больше понравится ".

И, сказав это, Антуанетта вышла.

Спустя десять минут послышался стук колес ее коляски, и Жозеф пришел объявить, что Антуанетта уехала.

Все это время я держал за руку Мадлен.

Как только объявили об отъезде Антуанетты, ее пульс изменился: с девяноста ударов он снизился до семидесяти пяти; затем, утомившись от этих волнений, таких незначительных для постороннего, способного увидеть только их внешнюю сторону, она уснула самым спокойным сном, какого она не знала с того рокового вечера, когда мы уложили ее в постель, которую она с тех пор не покидала.

Так как я не сомневался, что Амори не замедлит явиться, я приоткрыл дверь, чтобы шум, произведенный им, когда он войдет, не разбудил ее.

И на самом деле через некоторое время он появился.

Я сделал знак, чтобы он сел у кровати моей дочери, с той стороны, куда была наклонена ее голова, чтобы ее глаза, открывшись, могли увидеть его.

А, мой Бог, ты знаешь, что я не ревнив более; пусть ее глаза закроются лишь после того, как она проживет с ним долгую жизнь, и пусть при жизни все ее взгляды будут устремлены на него.

С этого времени ей стало лучше.

9 июня.

Улучшение продолжается… Благодарю тебя, Боже!

10 июня.

Ее жизнь в руках Амори. Пусть он помнит о том, что я у него прошу, и она спасена!"

XX

Мы обратились к дневнику г-на д’Авриньи, чтобы описать происшедшие события, ибо лучше, чем этот дневник, никто не смог бы объяснить, что произошло у изголовья бедной Мадлен и в сердцах тех, кто ее окружал.