Сестра Харуна-ар-Рашида

Абд аль-Мелик видит: случай, как говорится, сам идет в руки. Упустить его он не намерен и просит, чтобы принесли «костюм опьянения». Джаафар ибн Яхья тотчас отдает распоряжение, не догадываясь, что за этим последует. Трезвенник протягивает руку за чашей из полосатого оникса и у всех на глазах осушает ритль вина. Ему подносят еще. А он, этакий хитрец, кричит: «Наконец-то сбылась моя мечта! Во имя аллаха всемилостивого и всемогущего!» — и снова выпивает до дна.

Визирь на верху блаженства, — еще бы, все обошлось, лучше и по пожелаешь! Он пьет пуще прежнего и кричит на весь зал: «Ты впервые в моем дворце, Абд аль-Мелик! Ты мой гость, и я должен тебя отблагодарить. Говори, чего тебе хочется! Все исполню!». Абд аль-Мелику только этого и надо. «Сердится на меня халиф», — заявляет он для начала. «Халиф будет тобою доволен!» — гремит визирь. «У меня долг четыре тысячи тысяч дирхемов». — добавляет Абд аль-Мелик. «Нет у тебя больше долга! — окончательно хмелея, заверяет вольноотпущенник. — В знак особой милости халиф пожалует Аалию в жены твоему сыну и даст ему Египет в придачу».

Шейха Исмаила душил гнев. Но он не хотел подавать виду, что только что услышанная история произвела на него такое впечатление, поперхнулся и, едва овладев собой, проговорил:

— Погоди, сын мой! Тебе все это наплел доносчик. Можно ли ему верить? Не прибавил ли он половину, чтобы выклянчить побольше дирхемов?

— Ты никому не веришь, мой наставник! — возразил юноша. — Еще обвиняешь аль-Амина за его оргии. То, что творит вольноотпущенник, находит подтверждение! Аалия — это плата за выпивку. А халиф тоже хорош! Согласился отдать дочь Ибрагиму! Поднял знамя над его головой, назначил наместником Египта[31].

— Я думаю, время покажет, где истина, — проговорил шейх Исмаил. — Теперь нам нужно решить, как действовать дальше. Поезжай-ка ты немедля в Басру, а я приеду денька через два.

Возражать старцу Ибн аль-Хади не осмелился. Он распрощался с наставником и, прежде чем покинуть Багдад, отправился навестить Фадля, поделиться новостями, рассказать о предстоящем замужестве Аалии.

Придворный фаворит пребывал в расстроенном состоянии духа: вернувшийся от матери навеселе аль-Амин приказал ему найти верный способ сообщить халифу о бегстве аль-Аляви, и Фадль тщетно ломал себе голову над этим.

Ибн аль-Хади был очень обрадован: готовится донос на визиря! Превосходно!

— Ты все уже решил? — осведомился он нетерпеливо. — Время не ждет.

— Подходящие стихи есть у Абуль Атахии, — нехотя проворчал Фадль. — Вопрос в том, как их передать. Хорошо бы придумать несколько способов.

— Аллах велик! Кто прочтет?

— Если щедро заплатить, сам стихотворец и прочтет.

— А детей Аббасы уже разыскали? — спохватился юноша. — Они могут весьма пригодиться.

— Будут, когда нужно, в наших руках, — уклонился Фадль от прямого ответа. Он не хотел говорить лишнего. В отличие от Ибп аль-Хади, который мечтал, как бы ему отпять власть у эмира правоверных, фаворит и не думал встревать в опасные заговоры против самого халифа. Будет ли он визирем при Харуне ар-Рашиде или другом правителе — не все ли равно! Иное дело — Джаафар ибп Яхья, Бармекиды! Чтобы свергнуть их, Фадль готов был пойти на любую сделку.

— Как жаль, что наставник велел мне вернуться в Басру! — воскликнул юноша. — Близок конец визиря. И моя цель ближе.

Фаворит кивнул головой:

— Все в руках аллаха!

Глава XLII ХАЛИФ В ОДИНОЧЕСТВЕ

После ухода шейха Исмаила Харун ар-Рашид погрузился в раздумье. Разговор был неприятный, чреватый далеко идущими последствиями, и халиф, фразу за фразой, восстанавливал его в памяти. Не было ли в словах хашимита скрытого умысла? Верно ли он сам отвечал старцу? Не допустил ли какого промаха, ошибки? Нот, все как будто было правильно… Именно так и должен был отвечать эмир правоверных. Но червь сомнения грыз его душу.

С давних пор Харун ар-Рашид делал ставку на Бармекидов. Прав ли он был? Влияние визиря растет день ото дня… Уже сколько было намеков, сигналов! Столь большой силы не имеет никто из родственников — ни двоюродные братья, ни племянники халифа. Не начнется ли смута? Ах, как важно быть сейчас предусмотрительным!.. Нельзя отрицать — Джаафар ибн Яхья нужный человек, Бармекиды знают свое дело. За пользу, которую они приносят, можно простить многое. Многое или все?.. Благодаря визирю эмир правоверных освобожден от повседневных забот и тягот по управлению халифатом. Но всегда ли соблюдаются государственные интересы? Джаафар ибн Яхья — перс. Душой, телом и помыслами. Наверняка он поддерживает смутьяна аль-Аляви. Они оба из Хорасана…

Расхаживая по залу, Харун ар-Рашид заметил уроненный жезл. Поднял его, и тут взгляд халифа неожиданно упал на листок бумаги, лежавший возле подушки, на которой он сидел, принимая шейха Исмаила. Вот чудо! В зал никто не входил! Как бумага очутилась здесь?

Халиф развернул лист, прочел стихи, написанные незнакомым, явно измененным почерком. Кровь бросилась ему в голову. Он тяжко охнул и снова перечитал последние строки: