Сестра луны

– Глубокоуважаемый хозяин бара «Манкуэт», – начала Мария диктовать текст своего письма. – Насколько мне известно, несколько недель тому назад вы предложили моему мужу сеньору Хозе Альбейсину место гитариста после того, как увидели выступления его и моей дочери Лусии на соревнованиях в Гранаде. Если он все еще трудится в вашем кафе, пожалуйста, передайте ему, что у его жены есть для него очень важное и срочное сообщение…

Рамон оторвался на мгновение от листа бумаги и глянул на Марию. В его глазах читались сострадание и симпатия. Перо ненадолго повисло над бумагой.

– Нет! – внезапно вспыхнула она. До Марии вдруг дошло, что она обращается к работодателю мужа и дочери, который, вполне возможно, отнесется к просьбе жены Хозе более чем прохладно. Ведь она, по сути, просит его немедленно отпустить работников обратно домой. – Спасибо, не надо никаких писем. Надо придумать какой-то другой способ, чтобы связаться с Хозе напрямую.

– Понимаю тебя, Мария. Отлично понимаю! – обронил Рамон, поднимаясь из-за стола. – Обращайся, если что-то нужно. Всегда охотно помогу тебе, чем смогу.

* * *

– Я решила отправиться в Барселону на поиски отца и Лусии. Я не успокоюсь до тех пор, пока лично не расскажу им, что случилось с Филипе.

Мария оглядела своих сыновей, сидящих рядом с ней за кухонным столом.

– Мама, я уверен, что хоть кто-то из тех, через кого мы передавали отцу известие о смерти Филипе, скоро отыщет его в Барселоне, – обронил в ответ Эдуардо.

– Но не так скоро, как хотелось бы. К тому же такую новость своим близким может сообщать только жена и мать усопшего. – Мария положила в рот ложку рагу, которое мальчишки принесли домой от бабушки. Она знала, чтобы осуществить задуманное, ей понадобятся силы. Много сил.

– Но ты не можешь ехать туда одна. Мы поедем вместе с тобой, – подхватился Карлос и слегка толкнул в бок Эдуардо, призывая его поддержать, но тот лишь неопределенно качнул головой.

– Нет. Ваше отсутствие и так уже пагубно сказалось на бизнесе вашего деда. К тому же кто-то должен оставаться дома. Вдруг меня не будет, а вернется отец и обнаружит, что дом пуст?

– Тогда давай останусь я, а Карлос пусть едет с тобой, – предложил матери Эдуардо.

– Я сказала, нет, – снова повторила Мария. – В кои-то веки Карлосу подвезло найти себе работу, а нам очень нужны деньги, которые он заработает.

– Мама, но это же неслыханно! – Эдуардо громко стукнул ложкой о край миски. – Женщина не может отправляться в такую дальнюю дорогу одна, безо всякого сопровождения. Папа ни за что бы не разрешил этого.

– Но сейчас я глава дома и сама решаю, что можно делать, а чего нельзя! – отрубила Мария. – Итак, решено! Завтра на рассвете я уезжаю. Поеду поездом. Рамон говорит, что это просто. Он подробно мне все расскажет и объяснит, где надо будет делать пересадку.

– Мамочка, ты не находишь, что какие-то злые духи лишили тебя разума? – осторожно поинтересовался у нее Карлос, когда она поднялась со своего места и стала собирать посуду со стола.

– Совсем напротив, Карлос. Наконец-то я обрела разум.

* * *

Хотя сыновья продолжали протестовать, предлагая ей взять хотя бы одного из них с собой, на следующее утро Мария подхватилась на рассвете и собрала свой нехитрый багаж: немного воды и кое-что из еды, оставшейся после поминальной трапезы. Рамон посоветовал ей накинуть сверху черную скатерть, сделав из нее некое подобие накидки, а смоляные черные кудри, сразу же выдающие в ней цыганку, упрятать под черную шаль. В дороге все станут принимать ее за вдову, что по крайней мере гарантирует ей некоторую безопасность и уважительное отношение со стороны окружающих.

Рамон же предложил отвезти ее на станцию на своей повозке. И уже поджидал ее на улице.

– Ну что, Мария, готова?

– Готова.

Солнце еще только начинало подниматься на горизонте, когда они двинулись в путь. Капли утренней росы блестели и переливались на колючках кактусов, в изобилии произрастающих по обе стороны дороги в город. Наконец они миновали городские ворота и покатили по запруженным народом улицам Гранады, а Мария уже, наверное, в сотый раз подумала о том, что, быть может, ее сыновья правы и она действительно лишилась разума. Хотя, с другой стороны, она точно знала: это то самое путешествие, которое она должна, которое она просто обязана совершить.

На железнодорожном вокзале царила обычная толчея. Рамон привязал мула и пошел вместе с Марией, чтобы помочь купить ей билет. А потом стоял рядом на многолюдной платформе до тех пор, пока не прибыл их поезд.

– Запомни, в Валенсии ты должна будешь выйти, – снова напутствовал он ее, помогая зайти в вагон третьего класса. – Там недалеко от вокзала есть один приличный пансион, называется «Каса де Сантьяго», заночуешь там, а утром поедешь дальше, в Барселону. Ночлег в пансионе стоит недорого, но все же… – Он поспешно сунул несколько монеток ей в руку. – Vaya con Dios, Мария. Храни тебя Господь. И в добрый путь.

Она не успела ничего возразить, потому что в эту минуту раздался свисток дежурного по станции, и Рамон торопливо покинул вагон.

* * *