Сестра ветра

Холщовая сумка на соседнем стуле недовольно дернулась, но хозяйка не заметила.

Стоило им подойти к трактиру с вывеской, на которой вольготно расставила ощипанные крылья жареная курица, Бруни скользнул в сумку.

– Не хочу на людей смотреть, – заявил уже оттуда, устраиваясь поудобнее. – Да и им на меня смотреть незачем.

На это Аэлло нечего было возразить.

– Но ты меня в комнате одного не оставляй, – добавил фэйри и шмыгнул носом-кнопкой.

Аэлло поняла, что фэйри страшно. Ей и самой было бы не по себе, не будь рядом Августа.

Он сообщил хозяину, приземистому коротышке с аккуратно выбритыми щеками, что сопровождает дочку матушкиной подруги по важному делу, и вытребовал лучшие комнаты.

– Знаю, какие вам комнаты надобны, – сказал трактирщик и загремел ключами. – Неужто я не понимаю? Надо, чтоб промеж собой дверью соединялись. Да?

Подмигнул и поманил их за собой, на высокую деревянную лестницу с резными периллами.

Аэлло захлопала ресницами, Август покраснел и забормотал что-то о том, что лишнее вот это вот все.

Комнаты оказались маленькие и чистые. В горнице Аэлло низкая, удобная кровать с соломенным тюфяком и тонкой периной, два стула, лохань для умывания. Под кроватью – нарядный горшок с ручками по бокам, расписан голубыми незабудками. Гарпия поморщилась. Не трудно лишний раз во двор выйти, там, за яблонями, целых три приспособления для надобностей тела.

Разместив Аэлло, и забросив сумки в свою комнату, Август сказал, что хочет лично приглядеть, как разместили Цепеса.

– Ты поешь, – сказал он Аэлло, спускаясь с ней в зал.

Обеденный зал большой, столов на двадцать, по раннему времени здесь пусто. Стены обшиты доской, покрыты чем-то блестящим, пол тоже добротный, деревянный. С потолка свисают связки лука и чеснока, веники пахучих трав… лицо Аэлло озарила довольная улыбка. Чтобы тут же смениться сжатыми в линию губами.

Аэлло пристально вгляделась на подвешенную под самым потолком фигуру, даже на цыпочки привстала. Уж не чучело птицы? Глаза ее сузились, нахохлившись, гарпия втянула голову в плечи.

Но увидев, что под потолком «порхает» и вправду птица, но из сухой травы, перевязанная красными нитками, помотала головой, точно отгоняя наваждение.

Заскользила взглядом по стенам: на мельничных колесах восседают верхом соломенные куклы в нарядных расшитых рубахах, подпоясаны кушаками.

Пахнет свежим хлебом, яблоками, корицей, жареной картошкой. Учуяв тонкий аромат свежей выпечки, Аэлло снова довольно улыбнулась.

Август показал Аэлло на самый уютный столик у окошка с нарядными занавесками. Края льняной скатерти расшиты понизу похожими узорами, что на рубахах у населения, в центре расписная ваза с ромашками.

И расположен стол удобно: прямо напротив лестница, слева – прилавок и дверь на кухню, оттуда доносятся запахи еды и слышны перекрики поваров. Справа – двери, на улицу.

Пусто, почти безлюдно. Через три стола чаевничает семейство – родители и два пацана-подростка. Мужик бородатый, с блестящей бляхой на кафтане.

– Купец, – сказал Август.

За соседним столом худенькая смуглая девушка с прямыми, убранными в узел на затылке, волосами. Одета девушка в серое бесформенное платье, сидит ссутулившись, зыркает черными влажными глазами исподлобья. Губы подрагивают, словно говорит с кем-то. Перед ней невысокий кувшин, глиняная кружка и непочатый пирожок.

– Я пока сам Цепеса не почищу да не накормлю, не успокоюсь. Я быстро, – сказал Август, открывая жестяной ящичек. – Вот, скребница, видишь, и щетка. Соль и пыль с него смахнуть надо, да на ночь неплохо попоной укрыть.

Над холщовой сумкой показалась голова фэйри. Бруни протянул Августу пучок травы.

– На, – сказал. – Натри от слепней.

И опять спрятался.

Август округлил глаза и медленно сунул траву в ящик, а гарпия окатила его победным взглядом.

Наверно, стыдно тебе сейчас, мстительно подумала Аэлло, что уродцем его звал. А он вон какой оказался! У кого крылья – тот и благороднее!

Август недоуменно помотал головой, оторвав взгляд от зеркальных глаз Аэлло. Потом поманил Ладу, жену трактирщика, удивительно похожую на ту женщину, что сегодня продавали на улице, да так и не продали.

Аэлло заметила, что женщины здесь похожи между собой – статные, видные, русоголовые и с белыми румяными лицами. А мужчины встречаются самые разные – смуглолицые и бледные, маленькие и высокие, с черными прямыми волосами до плеч и вовсе рыжие, кудрявые.

– Она любит сладкое, – сказал Август хозяйке, делая заказ. – С него и начните.

Потом развернулся и ушел. Аэлло захлопала ресницами ему вслед, удивленная наблюдательностью парнишки.

А хозяйка заулыбалась, замахала полными руками, мол, сейчас все будет. И точно – весь стол как по волшебству оказался заставлен вазочками да тарелочками: с вареньем, орехами в сахаре, свежими ягодами. На низком глиняном блюде истекают соком запечённые яблоки, рядом белеют ломти рассыпчатого домашнего сыра. Горкой тянутся вверх тонкие масляные лепешки, в глубокой миске сметана, жирная, хоть ложку ставь.

Аэлло сглотнула и почувствовала, как живот намертво прилипает к спине.

Лада сказала: