Сестра ветра

Август обернулся к гарпии, вглядываясь в ее лицо, стоит, окруженная вооруженной толпой, зеркальцами глаз по сторонам сверкает, в уголках, даже отсюда видно, влажно. Абсолютно беспомощная, бледная.

– Аэлло! А ну, пропустите!

Август выхватил меч, поднял его высоко над головой.

Толпа присела, но не разошлась.

– Тишей, парень, тишей! – крикнул ему мужчина средних лет в красной расшитой рубахе, с сединой в усах, с волосами до плеч.

Он скрестил на груди руки и быстро оглянулся на гарпию. Аэлло расслышала шепот: староста.

– Не спеши, говорят тебе!

– А ну! Выпустите ее! Пропустите меня к ней сейчас же!

В толпе стали переглядываться. Мнения разделились. Одни за то, чтобы пропустить Августа к Аэлло, «чтобы всю шайку в одном месте», другие категорически против.

– Ага, как же! Чтобы ты девку свою полоумную вытащил?

– Не бывать этому!

– Опять же она нелюдь!

Дождавшись тишины, староста пригладил усы и изрек.

– Ты парень, лучше стой, где стоишь!

Подавальщица, та, что первая назвала Аэлло нелюдиной, истерично взвизгнула:

– Люди добрые! Да что же вы с ним лясы разводите! Не видите, что ли, в сговоре они?!

Толпа заходила ходуном, кольцо вокруг Аэлло сжалось. Гарпия почувствовала, как что-то острое впивается в крыло сбоку, как раз между перьев. От неожиданности вздрогнула, стальные перья колыхнулись, выдергивая из чьей-то дрожащей руки вертел. Звякнуло о пол, и окружавшие ее люди чуть отстранились. Но ножей и вертелов не опустили.

Раздались отдельные выкрики.

– А ведь и правда!

– Да, надо бы разобраться!

Лица старосты Аэлло не видно, но ясно, что он внимательно изучает Августа.

– И что ты на это скажешь, парень?

– Да на что – на это? – оторопело переспросил Август.

– В сговоре с нелюдиной своей аль нет?

– Да в каком сговоре? Что вы несете? – крикнул Август и потряс мечом. Брови его поползли вверх, вид ошарашенный, но какой-то отчаянный, голубые глаза стали совсем круглыми.

Подавальщица, та самая, снова противно заверещала:

– А кто Насью-то зарезал, изверг? Не иначе, она, твоя подружка полоумная!

На верху лестницы показалась Лада. Необъятная грудь нависла над перилами, в лакированное дерево впились побелевшие пальцы.

– Лекаря! Лекаря! – закричала она надрывно, и, склонившись к самым перилам чуть ли не лбом, жалобно, коротко завыла. Тут же распрямилась, и, рывком развернувшись, опять скрылась в покоях дочери.

Кто-то побежал за лекарем, а тот, словно караулил под дверью, вошел почти сразу же. Строгий, деловитый, с темными волосами до плеч, с живым узким лицом. Под мышкой у него небольшой продолговатый ящичек с двумя змеями, что сплелись хвостами и нависли над кубком.

– Дорогу! – крикнул неожиданно трубным, зычным голосом, и толпа растерянно расступилась.

Лекарь бегом взбежал по ступеням.

– А я знаю, что делать, – глухо сказала подавальщица, что расселась на верху лестницы. На глаза ей упала прядь волос, выбившаяся из косы.

Все затихли, уставившись на женщину, лишь приглушенные рыдания звучат откуда-то сверху.

– На костер, на костер ее надо, – начала было женщина, но за ее спиной снова распахнулась дверь, и она обернулась на звук.

Решительно обнимая хозяйку за полные плечи, лекарь вытеснил ее на лестницу, приговаривая:

– Вы мешаете, мамаша! Ждите! Дело серьезное! И возьмите себя в руки, извольте не рыдать под дверью!

Лицо Лады застыло камнем, словно посмертная маска, взгляд пустой и отстраненный.

Подавальщица встрепенулась, вскочила, подхватила Ладу под локоть:

– Пойдем, голубушка, пойдем! Надо тебе успокоиться. Лекарь поможет, обязательно поможет.

Та решительно отстранила заботливо протянутые руки.

– Успокоиться?! – горько вскричала Лада. – Так ведь Насью мою, девочку ненаглядную, ножом по горлу!

Замерла, схватившись одной рукой за пышную грудь, другой о перила оперлась. Принялась вращать глазами.

– Где она? Где эта нелюдина проклятая, что Насью мою погубила?

Аэлло почувствовала, что холодеет, и что куда-то стремительно девается весь воздух.

Столкнувшись с Аэлло глазами, Лада закричала:

– Люди добрые, держи гадину!

– Не беспокойся, Ладушка, не уйдет! – крикнули из толпы, но ближе к Аэлло не подступились.

Самое время принять боевую форму, подумала Аэлло, и тут же отринула эту мысль, как заведомо провальную.

Вспомнила страх и ненависть в глазах Августа, когда он отшатнулся, занося над ее головой меч. Он не узнал ее тогда. И убил бы, наверняка, не пожалел.

И от этих пощады не будет.

Сердце гулко ударилось о грудную клетку изнутри, так сильно, что Аэлло испугалась – выпрыгнет. На лбу гарпии выступила испарина, и она закричала:

– Я не делала ничего! Что вы! Я же здесь все время была!

Злоба на перекошенном лице хозяйки сменилась недоверием. Она растерянно взглянула на мужа – лысоватый трактирщик не участвовал ни в травле Аэлло, ни в преграждении пути Августу. Поджав коротенькие ножки, он сидел на высоком деревянном стуле возле стойки, и моргал, ошалело вращая головой.

Лада нашла глазами старосту, тот кивнул ей, и поднял правую руку вверх, взывая к порядку. Поднявшаяся было, волна шепота прекратилась, люди замолчали.

Староста обернулся к Аэлло, так и впился глазами.