Сестра ветра

Теперь его губы побелели, кровь отхлынула от лица, а глаза, наоборот, налились кровью. Он шагнул к клетке, взялся руками за прутья решетки, с силой тряхнул, опрокидывая клетку на себя. Чтобы не съехать прямо к его страшному лицу, Аэлло вцепилась в прутья за спиной, удерживаясь на весу.

– Я сегодня слышала, – пролепетала она едва слышно. – Говорили что-то… то ли про праздник горы, то ли про какую-то Маржану. Еще про красивых детей что-то… Я не поняла ничего толком, честно!

– Где слышала?

– В городе говорили.

– В городе?!

Эпарх тряхнул клетку, и Аэлло взвизгнула от ужаса.

– Запрещено!!

– Я поняла, запрещено! – крикнула Аэлло, крепче цепляясь за прутья.

– Не смей даже упоминать о язычестве! О поганых горапоклонниках в моем доме, поняла?

– Поняла!

Эпарх с силой оттолкнул клетку от себя, развернулся, и, не оглядываясь, вышел.

Аэлло дождалась, пока перестанет раскачиваться, и отпустила прутья решетки, чувствуя, как онемели пальцы. Подняла ладони к лицу, пальцы мелко дрожат. Кожа на руках, итак бледная, белее платья на ней.

Всемогущий ветер, во что теперь она вляпалась?

Осторожно, стараясь не раскачивать клетку, обернулась и принялась разглядывать комнату. Тесная, меньше даже маленькой пещеры, но для бескрылых просторная.

Высокое окно выходит во двор. Вон, отсюда даже ворота видны.

Двери же сюда двойные, и сейчас обе створки распахнуты. Через проем хорошо видно соседнее помещение, там снуют слуги в серых рубахах и черных штанах. Все время поглядывают в ее сторону. И пусть.

Конечно, до тронной пещеры соседнему залу далеко, но по сравнению с тем, что Аэлло доводилось видеть у людей, он огромен. Сколько же там окон? И все, как одно высокие, чуть не в величину стен.

Круглый паркет выложен мозаикой в форме ярко-желтого солнца на зеленом фоне. Рисунок на потолке почти один в один, только бледнее, и фон голубой.

Аэлло присмотрелась и поняла, что яркий свет проникает только через два высоких окна, напротив. Остальные – отделанные слюдой проемы, и за слюдяными стеклами горят свечи.

Сразу и не поймешь, что нарисованы. Пять, нет шесть, вделанных в стену, колонн. Украшены лепниной и золотой краской. Грубо, примитивно, пещеры гарпий намного изящнее.

Вспомнилось некстати, что Август говорил, что Цац – крупный город.

Помотала головой, отгоняя непрошеные мысли, и сразу вспомнился Бруни. Тоже не лучше.

Что эпарх говорил про праздник? Неужели сюда соберутся люди, и будут смотреть на нее, как смотрели на Бруни? Аэлло вспомнила, как мальчишки прыгали перед клеткой с фэйри, как кидались леденцами и огрызками…

Двое людей в серых одеждах принялись менять свечи за фальшивыми стеклами.

– Эй, – крикнула им Аэлло. – Выпустите меня отсюда!

Они лишь отвернулись, закрывая лица рукавами рубах. Зато открылась дальняя дверь, и вошел Красень. Миновав зал, прошёл в комнату с клеткой Аэлло.

– Сидишь? – спросил он ее. – Хорошо. Тихо сиди. Со слугами разговаривать не смей.

– А что? – с вызовом спросила гарпия. – Со мной что-то еще хуже может случиться?

Крысень прищурился и дернул носом.

– С тобой-то нет, – наконец, сказал он. – Твоя правда. А вот слугам обещано уши отрезать, коли будут тебя слушать. А если говорить…

– Не надо, я поняла! – с отвращением перебила его гарпия. – Пошел прочь.

– Я посмотрю, как ты запоешь, когда надоешь хозяину! – тихо проговорил Красень, приближая лицо к клетке.

Аэлло рванулась вперед, выбрасывая между прутьев решетки руку – но он успел отшатнуться.

– Гарпии не поют! – крикнула ему Аэлло.

– Посмотрим.

– Мастер Красень! – крикнул человек в серой рубахе. – Музыканты прибыли.

Значит, только эпарх его Крысенем зовет, поняла Аэлло.

– Зови, дурень! Скоро гости пойдут.

И гости вправду стали прибывать. Но не такие, как Аэлло ожидала увидеть. Она не думала, что будет столько детей. Все нарядные, и какие-то манерные, не то, что дети на улицах. Девочки в платьях, с завитыми локонами или косами, уложенными барашками. Мальчики в длинных, ниже колена, рубахах, расшитых серебром, с серебряными пуговицами в два ряда.

Есть и взрослые, но их куда меньше, и собираются они в отдельной от детей стороне зала. Хозяйского сына не видно. На Аэлло пялились, специально заходили поглядеть, но не так, как она ожидала. Никто не плевался, не корчил рожи. Подходили, рассматривали, но молча. И вид делали при этом, что им не в новинку, когда в центре комнаты в клетке гарпия сидит.

– А где Тэти? – услышала Аэлло, и обернулась.

Говорят две женщины.

– Да как же, – ответила вторая. – В истерике бьется, я слышала. Папа ему какого-то фэйри не подарил.

Это праздник в честь сына эпарха, поняла Аэлло.

Женщины прошли дальше, обмахиваясь какими-то предметами, напоминающими крылья.

Будучи как никогда на виду, Аэлло почувствовала себя потерянной.

– Скажите, а почему вы не поете? – раздался писклявый голосок.

Аэлло обернулась. Перед клеткой стоит девчушка. Русоголовая, кудрявая, с двумя тоненькими косичками.

– Гарпии не поют, – хмуро ответила ей Аэлло.

– Почему? – не унималась девочка.

Аэлло улыбнулась ей.

– А у меня меч отобрали. Видишь? Он там висит.

– Вижу.

– Так ты мне подай.

– А ты споешь?