Сестренки

– О, и не говори! Она совсем не в восторге от Кадри. Как нелепо все вышло! Ей совсем не нужен этот муж, да и она ему не нужна. Когда я смотрю на тебя с мужем, мне радостно: он любит тебя, ты любишь его, вы взрослые, разумные люди, с деньгами, растите ребенка… Здесь же все совсем бестолково: Мишель за две недели до свадьбы устроился куда-то в контору, но там, как он пояснил, грубо говорили о его России, и он ушел. Подозреваю, грубо говорили не о России, а о его способности работать; ну, да что уж! Не знаю, на что они рассчитывают… Жить без денег очень трудно, начнутся ссоры, семейный разлад…

Анюта задумчиво кивнула. Сама она не думала о деньгах с первого дня замужества, Исаак никогда не в чем ей не отказывал, деньги он клал в ящик комода в ее кабинете, и она тратила столько, сколько считала нужным, не давая ему отчета. Конечно, она не была транжирой, не скупала все подряд, но купить себе платье, или игрушку Марку, или заказать в магазине какой-то вкусной еды – все это было можно, доступно.

– Как было бы хорошо, если бы Кадри вернулась домой, – вырвалось у Анюты.

Тетя Лидия грустно улыбнулась.

– Ты читаешь мои мысли, Анюта. Она замужем лишь несколько часов, а я уже мечтаю, что она придет домой, я окружу ее заботой и вниманием, она будет читать, гулять, отдыхать. Денег нам хватит…

– Об этом даже не думайте, мы всегда поможем вам деньгами, – сказала Анюта, – вы знаете, как Исаак к вам относится.

– Спасибо, Анюта, но я надеюсь вас не обременять. Ну, посмотрим.

Дни в Таллине прошли быстро и сумбурно. Кадри приходила два раза, к себе не пригласила, отговорилась там, что еще ничего не устроили, не прибрали. Анюта и не рвалась. Хотелось домой, к семье.

Дома она продолжила свои рисования, писала маленькие книжки, и под рождество Исаак сделал ей сюрприз: взял рукописную книжку и отнес в издательство, ее отпечатали. Как-то вечером они втроем пошли гулять, смотрели праздничные витрины, и вдруг в окне книжного магазина Анюта увидела свою картинку – удивленную лошадку, смотрящую на небо. Она не поверила своим глазам, подошла ближе и увидела, что это не просто картинка, а книжка, и даже автор был указан – Анна Шпиро. Она повернулась к Исааку, они с Марком улыбались, как два заговорщика.

– Что это значит? – спросила Анюта.

– Давай зайдем? –предложил он.

Они зашли в магазин, Анюта указала на книжку:

– Простите, что это?

– О, эта книжка неизвестного автора, нам переслали прямо из типографии, – заговорил продавец, – все дети тут же обращают внимание, просят у родителей, почти все раскупили… вам завернуть?

– Нет, спасибо, – ошарашенно сказала Анюта.

– Почему же, мы возьмем, – возразил Исаак.

На улице он протянул ей упакованную книжку:

– Ты не сердишься? Я подумал… Все друзья Марка в восторге от твоих книжечек, и меня они ужасно затягивают. Мне все кажется, что я снова в детстве, рядом с мамой, папой, братьями. Эту я купил тебе, а другая лежит у меня в кабинете на работе.

– Спасибо, – еле слышно выговорила Анюта.

Ася, 1935 год.

Мы переехали. У Толи случились неприятности на работе, и папа очень категорично посоветовал нам уехать. Толя начал было возражать, говорить, что он прав, никуда бежать не собирается, но папа увел его в палисадник, долго в чем-то убеждал. Потом они вернулись, и Толя быстро и смущенно проговорил, что мы на время уедем под Ленинград.

И вот мы переехали.

У Толи, как оказалось, был тут товарищ, еще с давних времен, по школе. Он составил протекцию, Толю приняли на работу. Нам дали квартиру – на первом этаже двухэтажного дома.

Мы познакомились с женой Толиного товарища – очень славная, веселая. Она работает деловодом в конторе; уже в три часа свободна. Я же пока на работу не устроилась – июнь, мне велели подойти в июле.

Таня – моя новая подруга – забегает ко мне почти каждый день, мы идем с ней гулять, она показывает мне окрестности.

Вчера с Таней ходили смотреть старинную усадьбу. Чья она, Таня не знает: ее это не интересует. Я-то непременно узнаю, потом пойду в библиотеку, посмотрю.