Сестренки

Кое-как мы успокоили наших девочек, усадили их на скамейку, и женщина протянула мне руку:

– Я Анна.

– Анисия, – представилась я.

– Вы видите, что они сестры, – устало сказала она, – я потеряла Лиду при бомбежке, искала, но… конечно, не могла найти, ей еще не было двух лет, она была без документов, наверное, ничего не помнила… как ее зовут?

– Лида. Свое имя она помнила.

Анна протянула руку, погладила Лиду по плечу, тронула ее волосы:

– Все путается… Анисия, где мы могли бы поговорить? Мы проездом, приехали на несколько дней, завтра у нас поезд… Но мы теперь останемся, конечно, устроимся, это все неважно…

– Вы пойдете к нам, – решительно сказала я.

Я почти не помню, как мы добрались до дома. Около входной двери Катя как-то неловко повернулась и сумочкой оборвала кусок обоев.

– Ну какая ты неловкая, Катя! – укорила ее Анна.

– Ничего, я подклею, – успокоила я, – не переживай, Катюша.

– А я тебе помогу! – закричала Лида, – ой, мама, тут какие-то буквы!

– Наверное, новые обои наклеили на старые, – сказала Анна.

В комнате я как-то усадила гостей, вышла на кухню поставить чайник, потом стала накрывать на стол. Лида встала, расставила чашки, Катя тоже поднялась, стала помогать. Мы уселись наконец и уставились друг на друга.

– Мы живем в Таллине, – сказала Катя, – у нас еще бабушка, Лидия. Мама, как мы теперь? Лида поедет с нами?

В ее голосе мне послышались ревнивые нотки. Что же, можно понять.

– Я ничего не знаю, – растерянно сказала Анна, – Лиди, дорогая… как ты? Ты… Анисия, вы удочерили ее?

Я ответила, что нет, не успела. Тут пришлось рассказать и о Лидиной болезни. Анна встревожилась, заговорила о морском климате в Таллине.

Лида крутила головой, переводила взгляд с сестры на мать. С Катей она была просто одно лицо, только та была румяная, здоровая, а моя Лидочка – бледная и слабая. На мать обе похожи не были .

Анна стала расспрашивать Лиду о ее жизни. Та поначалу стеснялось, потом расслабилась, говорила о своем детском доме, воспитателях, рассказала даже про лошадь, которая возила дрова. Почти взрослая, а такая дурочка!

Потом Лида начала расспрашивать Катю – где она учится, кем собирается стать…

– А вы кем работаете? – обратилась она к матери.

Анна улыбнулась, погладила Лиду по голове.

– Мне, наверное, надо говорить вам – ты, – покраснела девочка, – и – мама… ой!

– Ничего, ничего, – говорила Анна, – это все потом, главное, ты жива, моя Лидочка, главное, мы тебя нашли…

Я встала, чтобы согреть еще чаю, девочки вскочили помочь, но Анна остановила их:

– Я помогу Анисии Алексеевне, а вы поболтайте.

Она вышла за мной в коридор, огляделась:

– Большая квартира?

– Четыре комнаты, – ответила я, – в двух семьи, в третьей одинокая, как и я.

Анна задумчиво посмотрела на дверь соседкиной комнаты, потом пошла за мной на кухню.

Мы вернулись с чаем. Анна стала расставлять чашки, мы снова разлили чай.

– Анисия, расскажите о себе, – попросила Анна.

Я рассказала коротко – вдова, есть дочь Наташа, учительница, и я по образованию учительница, а теперь – воспитательница.

За окнами темнело, уже наступил вечер.

– Вы останетесь? – умоляюще спросила Лидочка, – вы же не уедете? В свой Таллин?

– Конечно, мы останемся, – сказала Анна, – Анисия, вы не подскажете – есть тут неподалеку какая-то гостиница или же можно снять койку?

– Вы останетесь у нас, – сказала я, – зачем вам куда-то уходить от Лидочки…

– Спасибо вам, – поблагодарила она.

После чая Анна сказала, что хочет поехать на вокзал: сдать билеты. Девочки остались дома, разговаривали, скоро вернулась Анна, и мы постелили, улеглись, но, конечно, никому не спалось. Лида выспрашивала Катю о бабушке, Таллине, о квартире, о их жизни.

– Мне так хотелось всегда семью, – призналась она, – маму, сестру. А у меня ничего не было, только имя. Знаете что? Я всегда хотела, чтобы у нас дома были фотокарточки. И я у ма… у Анисии Алексеевны всегда карточки смотрела. В Таллине есть фотокарточки?

– Есть, много.

– А я редко смотрю, – сказала Катя.

– А я, как приеду, я все пересмотрю! Ма… Анисия Алексеевна, можно мне показать Кате ваши фотокарточки?

Она все время оговаривались, называла меня мамой. Я украдкой смотрела на Анну – наверное, ей обидно такое слушать. Но она была совершенно спокойна.

– Ну можно карточки? – приставала Лида.

– Поздно, моя девочка, – сказала Анна, – покажешь завтра. Да, Анисия Алексеевна?

Передо мной только что воссоединилась семья; нашлись мать, сестра, дочь. И мне вдруг захотелось посмотреть на свою семью, на мужа, дочь, родителей.

– Если вы не очень устали, я достану карточки, – сказала я. Лида вскочила с дивана: высокая, взлохмаченная, смешная.

– Давайте я достану! Можно?

И она вытащила из трюмо конверт.

Анна улыбнулась, пересела на диван, ближе к девочкам. Лида достала карточки, потом смутилась, протянула мне:

– Давайте вы покажете?

Я взяла карточки.

– Это мой муж, – говорила я, – это моя дочка Наташа, еще совсем малышкой.