Сестренки

Она чужая девочка, просто моя воспитанница, ну да, милая, забавная, но чужая же.

Если она умрет, что тогда?

У меня есть своя дочь, и я не могу так переживать за каждую девочку из детдома. Конечно, я переживаю, потому что я хорошая воспитательница.

11 марта.

Она не выживет – слабенький организм, за последний год она сильно вытянулась, конечно, откуда силы!

12 марта.

Я не знаю, как мне завтра идти в больницу.

Если она умрет, я тоже не смогу жить.

20 марта.

Лидочка пошла на поправку. Написала, смотрю на эти слова и готова плясать от счастья.

31 марта.

Последний день весны. Конечно, до полного ее выздоровления еще далеко, но это и неплохо, наверное: пока холодно, сыро, пусть побудет в больнице под присмотром, а уж потом мы все устроим.

12 апреля.

Лидочка поправилась. Сегодня ее выписали, я встретила ее и отвезла – нет, не в детский дом, а к себе домой. С детским домом я договорилась.

Она совсем слабая, лежит и спит. Я достала курицу, сварила ей бульон, поила с ложки.

Приходила Наташа, принесла апельсины, посмотрела на сонную Лидочку, покачала головой.

– Мама, – сказала она мне в дверях, – я… боюсь тебя спросить. Что ты будешь делать?

Я не поняла ее, переспросила, и она закричала шепотом, горячо, раздраженно:

– Ты же не отправишь ее обратно? Или…

Подозреваю, что она наговорила бы много лишнего, но я успела перебить:

– Я хочу оставить Лиду у себя, чтобы она была мне дочка. Но что скажешь ты, Наташа?

И она обняла меня. Обняла так, как не обнимала, кажется, с детства.

Мы вернулись в комнату и спросили Лиду, согласна ли она, чтобы я была ей мамой, а Наташа – сестрой.

Она, кажется, не очень поняла, но сказала, что согласна, и сразу заснула.

28 апреля.

Лидочка стала называть меня мамой.

– Мама, послушай, – говорила Катя, поспешно допивая чай, – такого красивого плащика я еще ни разу не видела! Он такое серый, нежно-серый, и воротничок – вот так, я тебе сейчас покажу…

– Вечером, Катюша, ты опоздаешь, – сказала Анюта, – ты поела? Ну вот, а теперь беги, потому что… ой, да уже почти восемь! Беги, моя девочка, а вечером расскажешь про плащик…

Катя, чмокнув ее, убежала. Анюта заперла за ней дверь и вернулась в кухню. Из спальни появилась тетя Лидия, Анюта улыбнулась:

– Давайте завтракать.

Они сели к столу.

– Слышали вы? Катя у кого-то из подруг высмотрела серый плащик и теперь грезит о таком же, – сказала Анюта, – а мне его не купить, нету денег…

Тетя Лидия покачала головой:

– Ты слишком балуешь ее, Анюта.

– Ну, кого же мне баловать, – отмахнулась Анюта, – да и кто бы говорил?

– Если бы я могла шить, как раньше! Но ты знаешь, глаза почти совсем не видят. Доктор говорит, что надо беречь зрение…

– Вот я и беспокоюсь, – серьезно сказала Анюта, – как вы будете тут без нас целую неделю? Может, я зря все это придумала, может, надо было на отложенные деньги купить ей этот плащ? Ведь можно сдать билеты! Так и сделаю, пожалуй! Поехать она сможет и потом – вот закончит школу и поедет с подругами…

– Только попробуй сдать билеты! Лучше подарка девочке и придумать сложно. Она почти нигде не была, а путешествия – это так важно! Ты помнишь, я всегда старалась куда-то вывезти вас с Кадри – хоть вот в Раквере, посмотреть старинный замок.

– Да, но…

– Никаких но, детка! Это будет прекрасная поездка, да и для тебя… Вдруг ты…