Сестрины колокола

Он собрал свои листочки. Прихожане молчали. Слышались только посторонние звуки: шуршание одежды, стук захлопнутого сборника псалмов, тяжелое дыхание старух.

Взглядом он искал у прихожан поддержки, горячего отклика. Но не дождался. Увидел, что возле двери стоит отец Астрид. Надо бы подойти к нему поговорить, как только он выйдет из церкви, объяснить, какие формальности должны быть соблюдены при передаче колоколов.

Настало время псалма; в своей проповеди он вознес хвалу деяниям норвежского миссионера Энга на Мадагаскаре, и, чтобы восславить его, они затянули «Ниспошли благую весть языческой стране». Сестрины колокола возвестили окончание службы, и пастор увидел, что Астрид замешкалась. Ему впервые послышалось, будто колокола звонят как-то иначе, более мрачно, словно предупреждая об ошибке и поражении.

Свадебный подарок

Каша. Не ахти что для воскресного обеда, но по весне обычное дело. Во всяком случае, ее хватило всем. Не успев доесть свою порцию, Астрид подалась к отцу и, подняв на него глаза, спросила:

– Чего там пастор-то хотел?

Все затихли. Отец не отвечал, и трапеза продолжилась.

Неспешно проглотив пару ложек, отец произнес:

– Хотел узнать, правда ли, что колокола – это подарок от нас. «От семьи Хекне» – так он сказал.

Один Освальд продолжал есть как ни в чем не бывало.

– Он разве не знал этого? – удивилась Астрид.

– Не похоже, – ответил отец.

– Притворяется.

– Ну, хватит! – Мать стукнула ложкой по столу. – Воскресенье! Вздумала тоже, конфирмовать своего отца за обедом!

Отец рассмеялся:

– Дa уж, дай поесть спокойно. А потом приходи наверх, Астрид.

Наверх – это в комнату на втором этаже, где у отца стоял маленький стол и стул и где он хранил карту лесных делянок и квитанции об уплате налогов. В этой же комнате их пороли в детстве, если напроказничают или нагрубят. Наверху дверь закрывалась, а братья и сестры ждали под лестницей, разинув рты. В этой тесной комнатенке висели на стене гибкие, блестящие березовые розги. Астрид последний раз высекли, когда ей было одиннадцать лет. Она выругалась, уронив бидон с молоком. После того как девочкам исполнялось десять, наказывал их не отец, а мать; их больше не стегали по попе, уложив через колено. Мать задирала дочери юбку и била сзади по ляжкам, и била больнее, чем отец.

После еды, поблагодарив мать за обед, Астрид с отцом поднялись наверх. Закрыв дверь, она стала у порога, глядя на розги. Когда отец задумывался о чем-то, то зажимал одну бровь пальцами. Как сейчас.

– Свои дети когда будут у тебя, поймешь, – сказал он, опустив бровь, и кивнул на розги. – Надеюсь, не долго ждать. Из тебя выйдет хорошая хозяйка, Астрид. Надо только поменьше топорщиться, умерить строптивость.

Астрид молчала.

Отец сел.

– Пастор сказал, что колокола отправят вместе с церковью, куда там ее отправляют. Он считает, что они с церковью единое целое.

– Это же не пастору решать.

– Он вполне определенно высказался.

– Это же был дар.

– Вот именно. Дар. И кто получает что-то в дар, может с ним поступать как пожелает. В те давние времена никто и помыслить не мог, что церковь разберут.

– И ты согласишься?

– Мне есть над чем голову ломать, не хватало еще с пастором поцапаться.

– Отец, ты что?! Что ты такое говоришь?! Ты же отлучишь колокола от семьи!

Отец резко поднялся. Подождал, пока она опустит глаза. Моргнув, сел на место.

Слишком поспешно сел, подумала она. Вот Эйрик Хекне разобрал бы церковь прежде, чем до нее доберется Кай Швейгорд, а колокола собственноручно оттащил бы домой, пусть даже ценой собственного позвоночника.

Астрид подошла к небольшому стеллажу за письменным столом. Достала из плетеной корзины трубку с изогнутым мундштуком. Под ней лежала видавшая виды записная книжка. Единственное, что осталось от деда. Она покачала трубку на ладони и положила назад.

Еще на стеллаже стояли переплетенные в толстый том номера дешевого журнала, годовую подписку на который отец получил в награду, когда учитель похвально отозвался о его способностях. На переплете была вытеснена золотая корона – знак того, что это награда от короля. Астрид не раз перечитала все выпуски, внимательно рассматривая рисунки, поражаясь всяким диковинам, о которых рассказывалось в журналах, и гордясь короной. Но эту подписку отец хранил наверху, а не в гостиной, где держал Библию и другие книги. Астрид объясняла это тем, что ее отец и владелец хутора Хекне не всегда могли найти общий язык.

Ну что ж, пора ей уходить.

Отец со вздохом вытащил толстую тетрадь, сказав, что ему нужно записать расходы за эту неделю.

– Тебе обязательно сейчас это делать? – спросила Астрид.

Отец кивнул и сказал, что приходится делать это каждое воскресенье, пока все еще помнится, а иначе ум за разум зайдет.

– Я как отец. Он так же делал. А в остальном я на него не очень похож. Эта непохожесть будет тебе свадебным подарком от меня.

– Я не поняла, ты о чем?

– О том, что тебе лучше выйти за такого, как твой дед, а не как я.

Она не нашлась что ответить.

– Колокола, может, и увезут, – добавил он, когда она взялась за ручку двери. – Зато когда я умру, хутор Хекне останется в роду.