Сестры из Версаля. Любовницы короля

Я вся отдаюсь этой роли. Мне кажется, что это намного лучше наших детских игр! Я скачу вокруг, предлагаю свои услуги всем и каждому, просят меня о том или нет. Я прихлопываю комара на парике герцога д’Эйена, забираю у слуги поднос с напитками и сама предлагаю гостям, держу табакерку Мёза, поправляю ленты в волосах мадам де Шеврез – и получаю от всего этого невероятное удовольствие! Дождаться не могу, когда же будет готов мой костюм, – у меня будет фартук!

В субботу мы собрались ввосьмером, чтобы прорепетировать; мы намерены показать пьесу на следующей неделе своим самым близким друзьям. За дверями личных покоев раздается какое-то ворчание и скулеж. Последние пару недель король пренебрегал делами чаще обычного, поскольку был занят на репетициях, пребывая в нашей компании.

Кажется, Людовику очень нравится быть римским богом, и он запрещает актерам обращаться к нему как к королю. Кроме того, всем запрещено пудриться и носить шпаги. Репетиции проходят очень весело, в непринужденной обстановке.

Я делаю реверанс королю.

– Сир, служанка Диана к вашим услугам. Позвольте поправить ваш шейный платок?

– Диана, сейчас я бог, а не король. Я даже не уверен, что римляне что-то носили на шее. Но за предложение благодарю.

– О мой Бог, позвольте поправить ваш шейный платок?

Король смеется:

– Звучит несколько кощунственно, но почему бы и нет, моя добрая служанка?

Я занята платком короля, но краем глаза замечаю, как герцогиня д’Антен роняет веер. Я несусь ей на помощь, потом бросаюсь открывать дверь для уходящего Мёза, оттолкнув в своем рвении одного из настоящих лакеев. Король находит такое поведение очень забавным, Марианна снисходительно терпит.

– Диана, если ты не прекратишь вести себя настолько глупо, в следующий раз роль в постановке вообще не получишь. Будешь тогда открывать кулисы. – Марианна прекрасно выглядит в белом блестящем платье, которое на самом деле даже не платье, а несколько легких сорочек.

Я радостно кланяюсь ей:

– Как лакей! Я должна открывать кулисы, потом помочь гостям, а затем…

Король смеется, Марианна вздыхает, садится ему на колени, заканчивает поправлять ему шейный платок. Никого в нашей маленькой компании подобная бестактность не смущает; на один день мы можем сделать вид, что мы вообще находимся не в Версале, а в каком-то ином, лучшем мире, где царит вседозволенность, а осуждение запрещено.

* * *

Одно время мне кажется, что мы с Лорагэ достигли главной цели, но как-то ночью у меня разболелся живот. Я грешу на червивых устриц, которых поела накануне, но дело не в них. Маленькой девочке – а это была девочка – не суждено стать моей дочерью, и мы должны принять волю Божью. Я пишу Лорагэ, чтобы сообщить ему печальную новость, а в конце дописываю, что мы должны попытаться еще раз, потому что внезапно мне хочется иметь ребенка. Ужасно хочется.

Лорагэ удивляет меня неожиданным приездом на следующей же неделе. Он целует меня, крепко обнимает и просит не грустить – у нас обязательно будут дети, потому что семя его крепкое, как горчица, и любой малыш будет счастлив расти внутри моей восхитительной теплой колыбельки. Я смеюсь, начинаю икать сквозь слезы и крепко прижимаюсь к мужу. Он предлагает начать безотлагательно, и, хотя только полдень, я выставляю слуг в коридор и запираю дверь.

Марианна

Версаль

Май 1743 года

Смерть Флёри в январе (наконец-то!) стала поворотным моментом в жизни Людовика. Теперь король руководствуется новым девизом, который он позаимствовал у своего великого прадеда Людовика XIV: «Прислушивайся к людям, ищи совета у министров, но решай один».

Я надеялась, что со смертью этого блохастого старика главным советником короля станет Ришелье, но Людовик отказывается назначать нового премьер-министра. Ришелье пришлось довольствоваться тем, что его назвали одним из четырех камергеров-спальников, – несомненно, большая честь, но совсем не то, на что он рассчитывал. К вящему моему раздражению, с каждым днем растет влияние Морпа. Он – единственная ложка дегтя в моей бочке меда, единственная фальшивая нота в идеальной симфонии моей жизни.

Все остальное просто восхитительно. Мне завидуют все женщины Версаля. Даже набожные матроны и им подобные, должно быть, тайно завидуют мне. Но разве можно не завидовать мне? Разве можно удержаться?

Только подумайте, что у меня есть!

Есть купцы и продавцы, которые наперебой поставляют мне последние новинки моды и украшения. Они даже денег не просят! У меня, конечно же, есть деньги, чтобы с ними расплатиться, но в этом и заключается восхитительное ощущение власти, когда можешь получить все совершенно бесплатно, когда им достаточно того, что ты удостоил их своим вниманием. Раньше мой отец думал и, вероятно, до сих пор думает, что его род – самый знатный, а сегодня я, без всякого сомнения, самая влиятельная женщина в стране.

Ко мне ходят послы, министры и епископы, чтобы отдать дань уважения и напомнить мне о наших родственных связях. Они кланяются и пресмыкаются передо мной.