Сестры из Версаля. Любовницы короля

Ко мне заглядывает Диана, немножко сонная и неопрятная, в роскошном зеленом платье, расшитом розами. Она устраивается на диване. В моих покоях мы не соблюдаем формальностей; обычно, когда входит герцогиня, все учтиво встают, но когда входит Диана, все продолжают сидеть, и она не обращает на это внимания.

– Длинная выдалась ночь? – спрашиваю я.

Даж начинает расчесывать мои волосы. В нос ударяет удушающий запах фиалок, и краем глаза я замечаю, как в комнату крадется Шаролэ, – в последнее время она что-то плохо выглядит.

– Лорагэ вернулся, – усмехается Диана. Она вся так и светится, а на лице странное выражение.

– Отлично выглядишь.

Диана с ленивой улыбкой принимает комплимент. Она действительно самый непосредственный человек, которого только мне доводилось встречать, но это по-своему очаровательно. Диана жестом велит слуге поднести ей поднос с ананасом. Берет ломтик, окунает в шоколад и жадно начинает сосать.

– Осторожно, а то поправишься. – У меня глаз наметанный, и я замечаю две планочки чуть более темного цвета, где ей расшивали корсет.

Диана смеется:

– Плевать. Мой муж любит женщин с формами.

Я поджимаю губы:

– Твой муж любит вообще любое создание в юбке.

– А вот это спорный вопрос, – смеется Диана в ответ. Она готова и дальше развивать эту тему, но я поднимаю руку, чтобы остановить поток красноречия.

Бог мой, знать не хочу. Я надеялась, что слухи беспочвенны. Пусть он и герцог, но выглядит полным дегенератом. Просто мерзость. К сожалению, он должен остаться: жена следует за мужем, а мне Диана нужна здесь, при дворе.

Утренняя рутина продолжается.

Мне кланяется маркиз де Вакулер и сообщает последние новости о назначениях в рядах швейцарской гвардии. Я слушаю с притворным вниманием. Потом интересуюсь у него сведениями о гриппе и лихорадке, которые распространяются по Парижу, и он докладывает все, что ему известно.

Графиня де Шатель рассказывает мне о своей дочери, которая недавно вышла замуж, и о том, как пригодились бы ее услуги при новом дворе дофины. Уже назначена предположительная дата свадьбы и приезда дофины. Через два года. Борьба за места при дворе новой дофины уже началась, и с течением времени она только ужесточится. Я решила, что буду суперинтенданткой при новом дворе, а Диана станет dame d’atour. Графиня доводится Ришелье сестрой, он сообщил о ее скором визите. Она, к счастью, некрасива, с тонкими губами и множеством веснушек. Ее родители не следили за ней, когда она была маленькой? Если дочь похожа на мать, я с распростертыми объятиями приму ее в Версале.

В комнату врывается герцогиня д’Антен – легкий мотылек розового цвета.

– Я заглянула поцеловать в щечку, милая моя, всего лишь на минутку. Я пообещала Рошфуко встретиться с ним до службы. – Она быстро целует меня, берет ломтик ананаса. – Бог мой! – восклицает она и выпархивает из комнаты.

Купец из Парижа показывает чертеж часов, которые я заказала для Людовика. Король обожает часы – интерес, который почти граничит с манией: время неумолимо движется вперед… к смерти. Дизайн мне нравится, но не следует быть слишком великодушной.

– Здесь что-то более замысловатое. – Я указываю на верхнюю часть рисунка. – Простовато. Больше… больше всего.

– Да, мадам.

Больше всего.

Диана дразнит булочкой мою маленькую борзую – подарок графа де Матиньона. Грациозная собака лает от удовольствия.

– Она просто восхитительна, Марианна, просто восхитительна. Лучше кошек! Я тоже хочу собаку. Как ты ее назвала?

– Мари-Одри.

Диана нервно хихикает:

– Это же не в честь маркизы де Пракомталь, нет?

– Тсс, – отвечаю я, озорно улыбаясь. Может быть, и так. Но некоторым женщинам нужно преподать урок: нельзя заказывать такие же домашние тапочки лимонного цвета с модными, завернутыми вверх носками и ожидать, что тебе это сойдет с рук.

В комнату входит Ришелье в белоснежном сюртуке, отделанном рубиновой парчой. Испанский посол уходит, пути этих двоих пересекаются, они раскланиваются друг перед другом. Даж заканчивает укладывать мне волосы горячими щипцами, чтобы сделать пряди более шелковистыми. Сейчас он берет маленькие пряди, накручивает их, прикалывает к голове и закрепляет каждую шелковой бабочкой. Я качаю головой, и бабочки трепещут на воображаемом ветру. Идеально.

В конце концов ручей просителей и всякой челяди иссякает, мы остаемся с Ришелье наедине. Он самый важный союзник, ему все и всегда ведомо, у него повсюду есть шпионы. Я уже пару дней его не видела, поэтому уверена, что ему есть что мне порассказать.

– Какие новости, мой дорогой друг?

Ришелье присаживается и берет ломтик ананаса.

– М-м-м, как вкусно! Слышал, что этот доставили прямо с острова Мартиника, специально для вас. – Он грациозно вытирает рот красным носовым платком в тон парчи на сюртуке и улыбается мне. – Маркиз де Тибувиль… Минувшей ночью его застали в Париже в игорном доме с дворецким семейства Ноай.

Как интересно! Никогда бы не подумала… Маркиз всегда слишком броско одевался и вызывающе себя вел, особенно когда ставили нашу пьесу, но здесь, в Версале, все ведут себя как напыщенные павлины.