Сестры-соперницы

Позже я попыталась разобраться в том, что случилось. Мне казалось, что я понимаю все происходящее со мной. Воспоминания о сумасшедшем, подбиравшемся к дому, истерзали мои нервы. Я просто не могла не думать об этом. Да и что мне оставалось, если миссис Черри была погружена в печаль, а бедняга Черри выглядел так, будто тяжесть греха давила ему на плечи! Мое воображение постоянно услужливо рисовало картины того, что могло бы стрястись. Скажем, я просыпаюсь и вижу, что он в моей комнате. Или: он пробирается в детскую и склоняется над невинными личиками малышей.

В ушах раздавался голос мистера Черри: "Ему нравилось мучить и убивать животных.., а позже ему захотелось делать то же самое и с людьми".

Я напоминала себе, что сумасшедший мертв.

Но такое событие не могло не воздействовать на мои нервы, и ощущение того, что за мной следят, не исчезало. Я прекратила посещать комнату Замка, объясняя себе это тем, что туда нужно подниматься по лестнице, а я уже становлюсь неуклюжей. Но на самом деле все было не так. Просто там было уж слишком уединенно, и я боялась оставаться в одиночестве.

И вот однажды ночью мне стало ясно, что я не ошибалась.

Берсаба, как обычно, принесла мне молоко. Я отпила немного и заснула беспокойным неглубоким сном. Мне снилось, что кто-то входит в мою комнату, останавливается около кровати, бросает что-то в молоко и бесшумно выскальзывает из комнаты.

Я в испуге проснулась, и тут у меня волосы встали дыбом, поскольку, едва открыв глаза, я увидела, что дверь медленно закрывается.

Я громко закричала:

- Кто там?

Дверь захлопнулась. Я отчетливо слышала это. Встав с постели, я подошла к двери и открыла ее, но в коридоре никого не было.

Я вернулась к кровати и взглянула на молоко. В него определенно что-то бросили, и это брошенное еще не до конца растворилось.

Присев на край кровати, я подумала: "Кто-то пытается навредить мне. Это не игра моего воображения".

Мне пришлось снова лечь в постель, подавив в себе желание сразу пойти к Берсабе. Я уже рассказывала ей о том, что со мной происходит, но она отнеслась к этому несерьезно. "Все дело в твоем состоянии, - утверждала она. - А нервной ты была всегда".

Она сказала бы, что мне это приснилось.

Я взяла кружку с молоком и понюхала его. Запаха не было. Некоторое время я рассматривала белую жидкость, а потом выплеснула ее в окно.

В следующий раз, решила я, когда этот человек войдет в мою комнату, я буду бодрствовать и спрошу у того, кто трогает мое молоко: почему он хочет повредить мне и моему ребенку?

***

Мне казалось, что я начала терять связь с Берсабой. Она была слишком занята собственными мыслями. Иногда она говорила о Ричарде; ее интересовали подробности наших отношений, а как раз эту тему мне не хотелось обсуждать с ней. Случалось так, что именно она не желала говорить о нем.

У всех у нас были напряжены нервы. - Видно, война с нами что-то делает, сказала Мэг. - Никому не известно, когда тут по траве побегут солдаты. - Она тут же прихлопнула ладонью рот:

- Ой, нет, госпожа. Этого не будет. Они не посмеют... Чтобы в дом генерала...

Я поняла, что ей велели не волновать меня. Спалось мне по-прежнему плохо. Я больше ни разу не прикоснулась к молоку, стоявшему у моего изголовья, но не отказалась от него. Мне хотелось поймать того, кто, как я подозревала, что-то в него подмешивал. Я с тревогой думала, что если откажусь от молока, злоумышленник придумает что-нибудь другое. Конечно, я впустую тратила это молоко, но у нас были две коровы, которых доил Черри, так что пока с этим было все в порядке. Однако, мы знали, что в любой момент вся округа может быть опустошена и тогда мы останемся без пищи.

Потом наступил период, когда мне удалось убедить себя в том, что вообще ничего особенного со мной не происходило. Я не видела закрывающихся дверей. Все это мне приснилось. Если я попытаюсь кому-нибудь рассказать об этом, он рассмеется и скажет, что мне надо подлечиться.

Я стала думать о доме и странных вещах, происходящих здесь, и о том, что люди совсем иные, чем кажутся на первый взгляд. Особенно меня удивляла миссис Черри, такая кругленькая и веселая на вид, а на самом деле - мать опасного безумца, бежавшего из сумасшедшего дома, который явился в Фар-Фламстед и собирался поджечь его. Я узнала, что эта история началась более пятнадцати лет назад, и все это время супруги Черри жили в страхе, что он вырвется и натворит бед.

Меня постоянно одолевали мысли об этом шкафе на кухне. Я недоумевала, почему Берсаба уклоняется от разговоров на эту тему. Почему он завешан одеждой, словно кто-то хочет его скрыть? Мне стало ясно, что я не перестану думать об этом, пока не осмотрю шкаф. Кроме того, я думала о сыне Черри и о том, что могло бы случиться, проникни он в дом. Было бы, наверное, неплохо в таком случае спрятать детей в шкафу. Я даже заговорила об этом с Берсабой, но она сразу же разволновалась, и я оборвала разговор.

А почему бы мне не осмотреть кухню в собственном доме? Берсаба когда-то сама говорила об этом. Так почему бы мне это не сделать?