Сестры в вечности

— Эдит, то есть миссис Химмельберг почти не отходит кровати сына. Поэтому и попросила меня забрать его книги из шкафчика на случай, если мальчику станет лучше. Он очень серьезно относится к учебе.

Директор снова посмотрел на меня с подозрением, а затем спросил, есть ли у меня с собой ключ от шкафчика. Я пожалел, что не догадался поискать его в вещах Тома, и честно признался, что мы с его матерью просто об этом не подумали. Мистер Уолш только вздохнул и послал уборщика в подсобку за клещами.

— Скажите миссис Химмельберг, что нам придется установить новый замок, когда Том вернется к занятиям.

Я заверил его, что благодарные родители оплатят все расходы.

Затем я стал складывать наобум книги и конспекты из шкафчика Тома в заранее принесенный бумажный пакет. Туда же отправились записные книжки, блокноты и фотографии, среди которых я заметил снимок с Лекси, очень похожий на тот, что она сама привозила на пирс Дельгадо.

— Скажите, вы правда друг семьи, мистер Стин? — спросил Уолш, который внимательно наблюдал за мной.

— Не очень близкий. Скорее, старый знакомый Генри, — снова соврал я.

— Понятно. Давайте говорить начистоту. Я не слишком верю в эту болезнь Тома. Парень уже давно изменился в худшую сторону, они вам рассказывали?

— Намекали.

— Это началось месяца три назад. Перепады настроения. Он то впадал в депрессию, то становился буйным. Ссорился с друзьями, говорил, что он те тот, за кого они его принимают, что его похитили у настоящей семьи, а его дедушка чуть ли не король. Это походило на бред с галлюцинациями. Знаете, что я об этом думаю?

— Что?

— Наркотики. Я уже видел таких ребят. И тоже в выпускном классе. Не могут пережить стресс и завышенных ожиданий родителей и срываются. Его поместили в клинику?

— Насколько я знаю, нет, — осторожно ответил я. — Эдит говорит, что у него просто сильная головная боль и высокая температура. Как только ему станет лучше, Том вернется к занятиям.

— Понимаю, — вздохнул Уолш. — Что ж, мы все желаем Тому скорейшего выздоровления. Между прочим, его успеваемость упала не так катастрофично, как думают его родители. Все дело в том, чего сейчас хочет он сам.

— Постараюсь им объяснить, — сказал я, поднимая тяжелый пакет с вещами Тома так, чтобы он не порвался.

— Кстати, — неожиданно сказал Уолш, будто специально берег самую интересную реплику напоследок. — Вы не первый, кто сегодня интересовался его шкафчиком. За час до вас приезжал один тип. Правда, он почему-то представился частным детективом. У него, в отличие от вас, был ключ от шкафчика, который, по его словам, ему передала миссис Химмельберг. Но он не показал никаких бумаг, ни рекомендательных писем, и я пригрозил вызвать полицию. Он сразу же ушел. Вы что-нибудь знаете об этом?

Видимо, на лице у меня отразилось такое искреннее изумление, что Уолш получил огромное удовольствие, сумев пробить мою броню из лжи и недомолвок.

— Он так и сказал — частный детектив? — спросил я.

— Да. Сказал, что разыскивает Тома, но не может назвать имя клиента. Представился Питером Смитом. Как оригинально, правда? Он дал мне понять, что Том замешан в некоем преступлении и что в моих интересах с ним сотрудничать, чтобы уберечь школу от скандала.

— А он показал вас свою лицензию?

— Как уже вам говорил — ни единого документа.

— Тогда это мошенник.

— Я тоже так решил. Поэтому и пригрозил ему полицией. Но все-таки вам лучше предупредить Химмельбергов.

— Безусловно. Спасибо, что рассказали. Вы не могли бы описать внешность этого Питера Смита?

— Среднего роста. Около сорока. Блондин. Лицо немного одутловатое. А в целом ничего примечательного.

Мне это ни о чем не говорило, но я все равно еще раз поблагодарил Уолша и потащил свой улов к машине.

Отъехав на несколько кварталов от школы и припарковавшись на подходящем пустыре, я выложил содержимое пакета на пассажирское сиденье и стал внимательно его изучать. К сожалению, хоть я и старался просматривать все записи и блокноты Тома, пользы это не принесло. Он был не из тех, кто доверяет свои личные мысли бумаге.

Никаких дневников, размышлений о жизни, даже редкие каракули в полупустом ежедневнике относились к спортивным состязаниям, тренировкам и поездкам по колледжам. А в последние месяцы страницы и вовсе оставались пустыми, свидетельствуя, как жизнь Тома превратилась в неконтролируемый хаос.

Я подумал, что теория директора Уолша о наркотиках была не такой уж беспочвенной. Она объясняла и перепады настроения и ненависть к мачехе и поездки на мыс Дельгадо. К тому же у него была наследственная предрасположенность, доставшаяся от родной матери. Вот только были некоторые неувязки. Насколько я знал наркоманов, они так отчаянно нуждаются в деньгах на дозу, что крадут там, где легче и ближе всего — у родителей и друзей. Но ни Эдит, ни Лекси с Амандой не замечали за Томом воровства. Наоборот, Эдит говорила, что они перестали давать ему карманные деньги, а я вспомнил о бумажнике, набитом крупными купюрами, который заметил кассир в аптеке.