Сети города. Люди. Технологии. Власти

Этот социально-природоохранный акцент только усилился после первого турнира «Новых игр» (1973), на которые явилось более 6000 посетителей. Официальные лица из Департамента внутренних дел объявили, что «Новые игры» продемонстрировали «гибкость, креативность и экономическую рентабельность», достаточные для обучения людей по всей стране совершенно новому пониманию рекреакции и землепользования.

Просьбы о консультациях слетались со всей страны, и Фаррингтон взялся за организацию Фонда «Новых игр», а Бранд тем временем вернулся к собственным проектам, включая составление «II Кибернетических фронтиров», вышедших в следующем, 1974 году. Фонд «Новых игр», чтобы «внедрить эти инновации в сообщества меньшинств», сотрудничал с местными активистскими группами.

Однако с возрастанием акцента на социальные аспекты «Новые игры» отошли от местоспецифичного контекста «Долины Гербоуд», определявшего первый турнир. Для третьего турнира в 1975 году организаторы тщетно искали в Лос-Анджелесе «городскую дикую природу». Местные мастерские в Окленде и районе Визитейшен-Вэлли в Сан-Франциско сосредоточились прежде всего на усовершенствовании заброшенных парков в черте города, а не на знакомстве жителей центра города с более широкими просторами ближайших пригородов.

В третьем турнире «Новых игр», который проводился в парке «Золотые Ворота» совместно с Департаментом парков и рекреации Сан-Франциско, участвовало порядка 117 местных активистских групп, а посетили их более 10 000 зрителей. По мере институционализации «Новых игр» стало очевидно, что они так симпатичны чиновникам не в последнюю очередь в силу того, что могут послужить обоснованием изъятия капитала из фондов публичных парков и городской инфраструктуры. Например, в Визитейшен-Вэлли игра, включавшая восстановление и уборку парка, «отменила» необходимость починки аппаратуры и оплаты регулярного техобслуживания.

Заключение: оглядываясь на «Новые игры» из НЗО «Золотые Ворота»

Фонд «Новых игр» в конце концов рухнул – после иска по поводу травмы, полученной во время игры «Земной шар». Молодое поколение сотрудников Фонда «Новых игр» не отказывалось от прежних амбиций, применяя схемы по апроприации городского пространства в качестве площадки для игр и транслируя концепцию «временных автономных зон» с помощью «Клуба самоубийц» и «Общества какофонии» Сан-Франциско[803]. В число этих практик вошли и мероприятия «Санта-Кона» (флешмобы), которые быстро набрали популярность по всему миру, и фестиваль Burning Man (Горящий человек), первые четыре раза проходивший на Бейкер-Бич в НЗО «Золотые Ворота». А в «Долине Гербоуд» Стюарт Бранд продолжал организовывать контркультурные и киберкультурные хэппенинги[804].

Жизнь-после-смерти «Новых игр» позволяет пролить свет и на современную динамику развития городского пространства. «Новые игры» предвосхитили геймификацию городского ландшафта, которая зарождается в качестве дополнения к «фестивализации» города, характерной для постмодерного урбанизма[805]. Распространение геолокационных социальных медиа в эпоху Web 2.0 предоставило множество примеров такой геймификации. Это также отражено в последних дизайнерских решениях, разработанных для НЗО «Золотые Ворота», где природные экосистемы воссоздаются на искусственной земляной поверхности закопанного в землю шоссе. Связи такого рода между природными пространствами и компьютерной культурой проанализированы в исследовании Дженнифер Габрис, которая показала, как конструирование искусственной или инкапсулированной земляной поверхности делегировано алгоритмам, которые лежат в основе умных городов и умной среды[806].

Фред Тернер критиковал утопическую самонадеянность представителей привилегированной элиты, создавших «Новые игры», мнивших, будто сумеют, выражаясь словами Тимоти Лири, вновь вырвать ЛСД из рук ЦРУ, а компьютеры – из рук IBM[807].

Стивен Голдсмит и Уильям Эггерс из Института Брукингса приводят НЗО «Золотые Ворота» в качестве главного примера того, как государство осваивает новые форматы «управления через сеть». Эти авторы показывают, что бывшая военная база – это не столько общественный парк в государственном управлении, сколько сеть частно-государственных партнерств. В результате сотрудники СНП составляют только 18 % работников «Золотых Ворот», и это отражает изменения на рынке труда и в обеспечении государственной службы в XXI веке[808]. Усилия по приведению парка в соответствие «экологическому образу» и минимизации издержек достигаются с помощью аутсорсинга этих функций компьютерным алгоритмам и мотивированным людям-волонтерам.