Север и Юг

Маргарет взяла перо и дрожащей рукой нацарапала:

Маргарет Хейл ему не откажет.

Слабость не позволила придумать ничего другого, но даже небольшое усилие до такой степени утомило, что если бы она и попыталась найти иное выражение, то написать бы не смогла. Пришлось немедленно лечь и постараться ни о чем не думать.

— Мое дорогое дитя! Письмо тебя расстроило или взволновало? — участливо спросила тетушка Шоу.

— Ни то ни другое, — едва слышно ответила Маргарет. — Когда завтрашний день закончится, станет легче.

— Уверена, милочка, что лучше не станет до тех пор, пока я не увезу тебя прочь из этого ужасного города. Не представляю, как целых два года ты дышала дымом.

— А что оставалось делать? Не могла же я бросить папу и маму.

— Не терзай себя, дорогая. Все, что ни делается, — к лучшему, вот только как вы здесь жили? У нашего дворецкого жилье и то лучше.

— Он не всегда такой мрачный — летом выглядит очень симпатично — и я бывала здесь очень счастлива.

Желая прекратить этот разговор, Маргарет закрыла глаза.

Вечерами заметно холодало, и по распоряжению миссис Шоу в каждой комнате растапливали камин. Тетушка баловала Маргарет как только могла: покупала деликатесы и приятные безделушки — все, в чем сама находила радость и утешение, — но племянница оставалась равнодушной, если вообще замечала подарки.

Несмотря на слабость, в день проходившей в Оксфорде церемонии она не могла усидеть на месте, медленно бродила по комнатам и выбирала вещи, которые хотела бы сохранить. По приказу миссис Шоу Диксон ходила следом: якобы для того, чтобы исполнять распоряжения хозяйки, но с тайной целью при первой же возможности угворить ее прилечь отдохнуть.

— Вот эти книги я оставлю себе, а все остальные отправь мистеру Беллу. Он оценит их и как достойные внимания труды, и как память о папе. Вот это… это после моего отъезда отдай мистеру Торнтону. Сейчас напишу несколько слов.

Маргарет присела к столу и, словно боясь задуматься, торопливо начертала:

Мистер Торнтон, надеюсь эта книга будет напоминать вам о моем отце, которому она принадлежала. Он относился к вам с огромным уважением.

Маргарет Хейл.

Поставив точку, она поднялась и опять принялась ходить по комнатам, любовно рассматривая знакомые с детства вещицы — теперь уже старомодные и потрепанные, но оттого не менее дорогие сердцу. Больше она не произнесла ни звука, и впоследствии Диксон доложила миссис Шоу, что сомневается, слышала ли мисс Хейл хотя бы слово из того, что говорила, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей.

Результатом долгого хождения стала физическая усталость, и ночью Маргарет впервые уснула по-настоящему, а утром, за завтраком, выразила желание пойти попрощаться кое с кем из друзей. Миссис Шоу возразила:

— Не думаю, дорогая, что здесь есть настолько близкие друзья, чтобы отправиться к ним до посещения церкви.

— Но остался один-единственный день. Если капитан Леннокс явится сегодня, а завтра мне придется уехать…

— Да-да, именно завтра. Я все больше убеждаюсь, что этот воздух тебе вреден. Из-за него ты выглядишь бледной и больной. К тому же нас ждет Эдит — особенно меня, — а тебя ни в коем случае нельзя оставлять одну. Если считаешь себя обязанной нанести эти визиты, то я поеду с тобой. Надеюсь, Диксон сможет нанять экипаж?

В итоге миссис Шоу отправилась в путь, чтобы позаботиться о племяннице, и взяла с собой горничную, чтобы та позаботилась о шалях и подушках. Глубокая печаль не позволила Маргарет улыбнуться при виде приготовлений к двум кратким визитам, с которыми всегда справлялась в одиночестве, пешком и в любое время дня, и признаться, что один из домов, которые предстояло посетить, принадлежит Николасу Хиггинсу. Оставалось лишь надеяться, что тетушка не пожелает покинуть экипаж и пересечь двор, при каждом порыве ветра подвергаясь атакам вывешенного на просушку белья.

В сознании миссис Шоу произошло короткое, но бурное сражение между стремлением к комфорту и чувством приличия. К счастью, победило первое. С предупреждениями об осторожности и пожеланиями не подхватить лихорадку, которая всегда гнездится в подобных местах, заботливая тетушка отпустила племянницу туда, куда та множество раз ходила без разрешения.

Хозяина дома не оказалось: удалось застать лишь Мэри и парочку детей Бучера, — и Маргарет пожалела, что не выбрала более подходящее время. Добрая и чувствительная Мэри соображала очень туго, а поняв наконец, зачем пришла леди, разрыдалась так, что Маргарет отказалась от попыток произнести те теплые слова, о которых думала, пока ехала в экипаже. Лишь обещанием зайти к ним еще раз удалось утешить девушку, а также передать отцу просьбу навестить мисс Хейл сегодня вечером, после работы.

Уходя, Маргарет остановилась, посмотрела по сторонам и тихо, неуверенно произнесла:

— Очень бы хотелось увезти с собой что-нибудь в память о Бесси.