Север и Юг

Покой и тишина дома на Харли-стрит в период восстановления Эдит после родов подарили Маргарет тот естественный отдых, в котором она остро нуждалась. Появилось время обдумать и принять внезапные перемены, случившиеся в жизни за последние два месяца. Она оказалась обитательницей роскошного особняка, толстые стены которого надежно защищали от любых забот и тревог. Безупречно смазанные колеса повседневной жизни вращались с восхитительной легкостью. Миссис Шоу и Эдит не могли наговориться с Маргарет и постоянно твердили, как они рады ее возвращению домой. Она же винила себя в неблагодарности: в глубине души таилось чувство, что приход Хелстон и даже маленький дом в Милтоне — с постоянно встревоженным отцом, больной матерью и жалкой суетой сравнительной бедности — воплощали в себе идею дома. Эдит спешила встать с постели, чтобы наполнить комнату кузины всевозможными милыми пустяками и удобствами, без которых сама не умела обходиться. Миссис Шоу с помощью горничной посвятила себя восстановлению гардероба племянницы до состояния элегантного разнообразия. Капитан Леннокс держался легко, радушно и любезно. Час-другой проводил рядом с женой в ее комнате, еще час играл со старшим сыном, а остальное время убивал в клубе — в том случае, если не был приглашен на обед. Незадолго до того дня, когда Маргарет перестала ощущать постоянную потребность в тишине и отдыхе — прежде чем жизнь успела показаться однообразной и скучной, — Эдит спустилась вниз, чтобы возобновить активное участие в домашнем хозяйстве. Маргарет вернулась к привычному состоянию наблюдения, восхищения и помощи и с радостью освобождала кузину от подобия обязанностей: отвечала на записки, напоминала о встречах и заботливо опекала, когда, в отсутствие развлечений, Эдит воображала, что больна.

Все остальные члены семьи активно пользовались радостями лондонского сезона, так что Маргарет часто оставалась в одиночестве и тогда мысленно возвращалась в Милтон, с особой остротой ощущая разницу между нынешней и прошлой жизнью. Лишенное событий, борьбы и усилий существование начинало надоедать. Временами становилось страшно, что сонный покой ввергнет в состояние летаргии и заставит забыть обо всем, кроме ненужной роскоши. В Лондоне тоже существовали фабрики, на которых тяжело трудились рабочие, но она никогда их не видела. Даже слуги обитали в неведомом подвальном мире и возникали только по требованию хозяина или хозяйки. В сердце и в сознании возникла странная пустота. Однажды, когда Маргарет вскользь упомянула о разочаровании в разговоре с Эдит, та, лежа на диване после утомительного бала, лениво погладила кузину по щеке.

— Бедное дитя! Представляю, как грустно оставаться одной вечер за вечером сейчас, когда весь город веселится. Но ничего, скоро, как только Генри вернется с выездного заседания суда, начнем давать званые обеды, и тогда в твоей жизни появится хотя бы немного разнообразия. Еще бы тебе не хандрить!

Званые обеды не казались Маргарет панацеей, однако Эдит считала их принципиально важными и собиралась сделать «совершенно непохожими на мамины вдовьи застолья». Сама же миссис Шоу участвовала в подготовке вечеров во вкусе мистера и миссис Леннокс с неменьшей радостью, чем в прежние времена, когда давала собственные тяжеловесные обеды. Капитан Леннокс относился к Маргарет с неизменной братской добротой. Она искренне восхищалась зятем за исключением тех моментов, когда тот проявлял повышенное внимание к внешности и наряду жены, готовясь в очередной раз покорить мир ее красотой. Тогда Маргарет с трудом сдерживалась, чтобы не высказать собственное мнение.

Обычно день проходил так: тихий час-другой до позднего завтрака; вялое, ленивое застолье утомленных, еще не совсем проснувшихся людей, где присутствие Маргарет считалось обязательным, потому что далее следовало обсуждение планов (несмотря на то что светские развлечения ее не касались, домашние всегда ждали поддержки или какого-нибудь несущественного совета); затем приходилось отвечать на бесконечные записки, которые Эдит неизменно оставляла ей, рассыпаясь в комплиментах красноречию и прекрасному почерку; далее следовала короткая партия в шахматы с вернувшимся с утренней прогулки Космо; забота о детях во время обеда слуг; прогулка в экипаже или прием посетителей; обед или дневной прием, куда кузены и тетушка уезжали, наконец-то предоставив Маргарет самой себе. К сожалению, к этому часу усталость пассивного и бесполезного времяпрепровождения накладывалась на угнетенное состояние духа и слабое здоровье.