Северянин (СИ)

Ингеборга довольно льнула к широкой спине ярла Ингольва. Ее пухлые губы влажно блестели ни то от слюны, ни то от масла. Мягкий язычок то и дело показывался между остренькими зубками. Хрупкие пальцы жадно скользили по рукам ярла, ощупывая крепкие узлы мышц через тонкую ткань дорогой рубахи. Не смущаясь пестрой толпы пирующих, Ингеборга терлась о теплый бок и слизывала капли вина с пальцев мужчины, а он, смеясь, вновь и вновь окунал их в кубок, а потом набрал в рот хмельного напитка и шалая Ингеборга пила с его уст.

Когда большая, огрубевшая от меча и весел ладонь сжала круглый упругий зад, показывая всем и каждому: мое, несколько викингов по близости одобрительно замычали. Впрочем, большей части пьяных воинов было все равно.

Осушив еще кубок вина, Ингольв закинул испуганно взвизгнувшую Ингеборгу на плечо и, глядя на мир мутными косящими глазами, двинулся из залы. Ингеборга поскребла ноготками шершавую ткань плотного жилета и нашла в толпе глаза цвета летней листвы. Ее взгляд безмолвно вопил: вот она я, все, все для тебя делаю… все, как ты сказал. А ответом был жаркий взор, обещающий яркую, задавливающую восторгом ночь.

***

- О, всеотец! Как ж я ненавижу все эти ваши посиделки… вот вроде и еда хороша, и брага сильна, а тошно от них – страсть! – стряхивая непонятное напряжение, потянулся Торвальд. – Да и ты что-то смурной такой.

- Да, - отмахнулся Норд, - цветочек этот, непорочный… смотреть тошно.

- Цветочек? – Торвальд замер на середине движения и задумался. – А, Тормодова сестрица. Попортили девку, только тут уж ничего не поделаешь…

- А представь, каково оно, Тормоду на нее глядеть-то?

Легкая дрожь прокатилась по телу Торвальда, губы сжались в тонкую ниточку:

- Бррр… даже думать не желаю. Но… нам-то от этого даже лучше, нет разве? Он ж теперича пуще прежнего кхм… к Хакону страстью пылает.

- Гадко все это, мерзко. И мы этим пользуемся.

Торвальд пожал плечами и потянул Норда вперед, краем глаза поглядывая, как забавно тот ежится, сам этого не замечая. Сколько лет прошло, а холод так и остался весомой причиной спать вместе. Отдельно Норд лечь попытался лишь раз – когда поссорились из-за пухлой толстозадой девки с румяными щеками и покатыми плечами. Да так, что Норд еще долго красовался темным синяком с желтоватыми и зеленоватыми переливами под глазом и хромал на правую ногу, а Торвальд еле дышал из-за сломанных ребер. Дрались тогда не в шутку, не балуясь, по-настоящему, как на поле битвы. Хорошо оружие под руку не попалось – может, и не поубивали, но покалечили бы друг друга точно. Они и сами после удивлялись, как обошлось все. Ну, почти обошлось: посуду новую покупать пришлось, да и половину занавесей они разодрали, а остальные просто сорвали. Норд опосля драки той ворох шкур схватил, да на лавку ушел. Всю ночь просидел, дрожа и стуча зубами, а на следующий вечер слег с жаром. Торвальд его травками отпаивал да шерстяными одеялами растирал, так и помирились, сами не заметив.

- Хочешь бросить? – спросил Торвальд, скорее, для порядку, чем действительно надеясь, что Норд ответит «да». И Норд уже привычно мотнул головой, даже не пытаясь объяснять, почему нет – все уже говорено-оговорено на дюжину рядов, все разъяснено. – А что за боров был с ней? – помолчав, решил узнать Тормод.

- Ярл Ингольв. Ну его, - на Ингольва Норду было плевать: преданный своему конунгу, но совершенно тупой, он был одним из немногих, с кем Норд еще не сдружился. Но, скорее, не потому, что не сумел, а из-за того, что не видел в этом смысла. Какой резон тратить время на бесполезного человека?

Дома Торвальд первым делом пошел стягивать нарядные тряпки, а Норд – разводить огонь в очаге. Став совсем близко, так что жар лизал кожу почти болезненно, он блаженно прикрыл глаза и взлохматил влажные холодные волосы. Ухмыляющийся Торвальд в мягких домашних штанах и незаправленной рубахе запустил в Норда комком одежды.

- На-ка, сразу лучше станет, - еле успевший поймать Норд, бросил на Торвальда нарочито хмурый взгляд и начал разоблачаться. - Ты есть-то хочешь али сытый после королевской попойки?

Только снявший штаны Норд поджал губы, пытаясь сдержать смех, и этими самыми штанами огрел Торвальда по спине. Тот подпрыгнул, ойкнул, резко развернулся и, схватив полуголого Норда, не раздвигая занавесей, повалился на лежак, да так, что и ткань сорвали, и до постели недолетели: свалились на пол, а Норд затылком приложился об угол ложа.

- Всех отродий Локи на твою голову! – сквозь смех выдавил Норд, комкая пальцами содранную материю, за которую пытался ухватиться в падении. Торвальд тоже хохотал, вжавшись лбом в грудь Норда и сжимая руками обнаженные бока под задравшейся сорочкой.

- Есть-то хочешь?

- Хочу! – как-то недовольно-обиженно, будто спрашивают только, чтобы не дать.