Северная экспедиция Витуса Беринга

Глубоко религиозный человек, Стеллер был опечален тем, что ему, как он писал в письме ботанику экспедиции Гмелину, не удалось «добиться ничего стоящего» в путешествии «из-за ленивого и напыщенного поведения офицеров Вакселя и Хитрово»[420]. Его карьера застопорилась, и он боялся, что его подробные доклады, тщательнейшим образом подготовленные на острове Беринга и доведенные до ума в следующем году, не получат никакого признания в академии, более того – их никогда не отредактируют и не опубликуют. Его мечты о мировой славе натуралиста были разрушены. Впрочем, ближе всего к истине оказалось предположение Стеллера о том, что по проложенному им пути пойдут не новые ученые, жаждущие совершать открытия, а алчные охотники за шкурами, которых интересует только нажива: в конечном итоге они уничтожат те природные чудеса, которые он хотел изучить и сохранить. Стеллер, естественно, сочувствовал различным малым народам, с которыми ему доводилось встречаться, особенно камчадалам, как ему казалось, их несправедливо притесняли и угнетали русские. Толком не разобравшись в ситуации, он выпустил нескольких заключенных из тюрьмы в Большерецке, и его обвинили в разжигании бунта. В Российский Сенат отправили несколько противоречивых отчетов о его действиях, и его вызывали в Санкт-Петербург. В конечном итоге обвинения со Стеллера были сняты, однако вести тогда доходили медленно, так что его арестовали близ Тобольска и приказали вернуться на восток, в Иркутск, на слушание дела. Но прежде чем он успел туда добраться, еще один посыльный доставил письмо о его оправдании и освобождении, и ученый снова повернул на запад, к Санкт-Петербургу.

После возвращения из тяжелейшего путешествия по северу Тихого океана (а возможно, еще и раньше) Стеллер начал сильно злоупотреблять спиртным. Получив новость о своем оправдании, по пути в Европу он остановился в Тобольске, чтобы побывать в гостях у друга, архиепископа Антония Нарожницкого. В Тобольске много пили, а архиепископ Антоний любил праздники. Во время трехнедельного запоя Стеллер заболел лихорадкой, а затем принял опрометчивое решение ехать дальше на санях. Когда возница остановился на постоялом дворе неподалеку от Тюмени, чтобы согреться в морозную ночь в ноябре 1746 года, Стеллера, сгоравшего от лихорадки и почти потерявшего сознание, он оставил в санях. Когда ученого нашли, он был уже при смерти, и спасти его не удалось. Ему было тридцать семь лет.

Книга «О зверях морских» вышла посмертно в 1751 году. Сборники его докладов опубликовали позже, в 1774 году, а дневник экспедиции впервые издали лишь в 1793-м. Несколько птиц и морских млекопитающих носят его имя; впрочем, как ученый и опасался, некоторые из них были полностью истреблены.

Подозрительность по отношению к иностранцам, усилившаяся за время двадцатилетнего правления Елизаветы, нанесла удар и по наследию Беринга. Поскольку он был датчанином, не все считали целесообразным подчеркивать важность его вклада как командора. Кроме того, чтобы защитить политические интересы России на новых территориях и коммерческие, связанные с исключительно прибыльной продажей шкурок каланов в Китай, требовалось соблюдать режим секретности. Так что никакой грандиозной книги, прославлявшей достижения экспедиции в Сибири и Аляске, наподобие тех, что были написаны о других путешествиях первооткрывателей, издано не было. О путешествии Беринга, особенно о тяжелейшем морском походе, ходило много слухов, но их источники были по большей части ненадежны и неверны. Лишь через много лет научные записи, карты и дневники собрали и перевезли на другой конец континента, в Санкт-Петербург. А потом прошло еще немало лет, прежде чем какая-либо информация из этих материалов стала достоянием мировой науки.

Из-за стремления Российского правительства сохранить тайну слухи и рассказы об экспедиции поначалу были обрывочными и в основном не соответствовали действительности. Кто-то утверждал, что Беринг вообще не пересекал Тихий океан, что его корабль разбился во время плавания туда, а не обратно, и только Чириков добрался до Америки и видел ее. Брат Стеллера, узнав о его смерти, но не получив никакой информации о ее обстоятельствах, написал доклад на немецком языке, в котором заподозрил, что Стеллер был убит по заказу властей. В 1748 году правительство России опубликовало расплывчатый, сильно сокращенный доклад об экспедиции, чтобы опровергнуть эти подозрения, но в нем не сообщалось о каких-либо достойных внимания открытиях – лишь обрывочный список дат и событий. Это совершенно противоречило замыслам Петра I, который хотел, чтобы научные и географические открытия стали широко известны, чтобы Россия добилась престижа и уважения мирового научного сообщества, а отнюдь не того, чтобы эти находки пылились в российский архивах.