Северная экспедиция Витуса Беринга

«Святой Павел» стоял настолько близко к острову, что они увидели на берегу двух человек. Команда стала кричать через переговорную трубу «руским и камчацким языками», чтобы те поднялись на корабль. «И чрез малое время, – докладывал Чириков, – услышели мы голос от людей, крычащих к нам с земли, точию за шумом приражающихся волн к земле слов разслушать было неможно»[244]. Через несколько часов они снова услышали крики с берега, а затем к кораблю направились семь человек в каяках из шкур. Они запели церемониальную песню – как считал Чириков, «по своему обычаю шаманили или молились и заговаривались, дабы от нас им вреда какого ни сделалось»[245]. Затем чужаки собрались вместе и стали переговариваться, а Чириков сказал своим людям, чтобы те вели себя обходительно, кланялись и махали руками, приглашая туземцев подняться на борт. Большинство русских прятались в трюме, зарядив оружие и готовясь отражать нападение, а на палубе стояло лишь несколько человек. Чириков отметил, что «они… руками разводили наподобие, как лук растягивают, из чего мы догадались, что они опасаются, дабы от нас по них не было стрелено»[246].

Чириков и его подчиненные с удвоенным старанием, прикладывая руки к сердцу, показывали, что их намерения дружелюбны. Затем Чириков «для ласкания их» бросил им чашку. Один из людей поднял ее и швырнул в воду, где она и затонула. Тогда Чириков предложил им камку, но и ее они с презрением выбросили. После этого «я велел вынести разных из подарочных вещей корольков, колокольчиков, игол, шару и трубок, чем они курят, и показывали, и звали к судну»[247]. Все было бесполезно – люди в каяках так и не приблизились. Алеуты были весьма осторожны. Наконец Чириков попытался объяснить им, что ему нужна вода, показав пустую бочку. Один человек подплыл ближе, и Чириков дал ему трубку и табак, положив их прямо на палубу каяка. Вскоре подплыл и второй, узнав, что удалось заполучить его более смелому товарищу. Чириков и несколько его подчиненных раздали небольшие подарки, которые «принимали не с великим приятельством». Через какое-то время «увидели мы, что из них некоторые, принеся одну руку ко рту, другую [под … тили] и вдруг ото рта руку отрывали, тогда мы узнали, что они спрашивают у нас ножей», потому что камчадалы обычно отрезали куски мяса прямо у рта, когда ели.

Когда Чириков вручил алеуту нож, тот очень обрадовался, а когда выставил пустую бочку, тот быстро понял, что от него требуется, но они предпочли возить воду туда-сюда в пузырях, а не в громоздкой бочке.

[О]дин пузырь подавали к нам, требуя за оной ножа, за что я и велел дать нож. Токмо приняв нож, пузыря воды не отдал, а отдал пузырь товарищу своему, показывая, чтоб и тому нож дали за тот же пузырь воды, также и на третьего товарища указывали, чтоб и тому дать нож за тот же пузырь»[248].

Торговля продолжалась еще некоторое время; они обменяли коренья и травы на сухари, а также какой-то странный минерал, завернутый в водоросли, несколько стрел и шапку из коры за «тупой топор, которой они приняли с великою радостию». Медный котелок алеуты почему-то отдали обратно, сочтя бесполезным, а затем уплыли к берегу. Позже днем к кораблю подплыли четырнадцать человек и теми же режущими движениями, что и раньше, потребовали ножей. К тому времени Чирикова это уже стало раздражать, да и воды, которую они таким образом могли добыть, было явно недостаточно. «[М]ожно признать, – недовольно писал он, – что они люди совести худой, что и из других их действ видеть было можно»[249].

Начались беспорядочные ветры, и они, «уповая на божию помощь, чаели выттить безвредно из объявленных земель»[250]. Когда корабль оказался в опасной близости от рифа, Чириков, опасаясь других, погруженных под воду камней, приказал отрубить якорный канат «у клюза», а затем поднять все паруса, чтобы попытаться выбраться из каменистого залива. «И хотя с немалою трудностию, понеже от гор ветр в сторонах и в силе своей переменялся, точию всемогущею божиею помощию отошли без большаго бедствия»[251]. Экипаж вздохнул с облегчением, выйдя из коварного залива обратно в океан. Воды им по-прежнему не хватало, но, по крайней мере, подул благоприятный ветер, и они шли на запад. Шли дни, и Чириков записал предположение, что они идут параллельно американскому континенту, потому что на севере из-за тумана периодически показывалась земля. Несмотря на трудности, они вели подробный ежедневный бортовой журнал, отмечая, например: