Северная война

«Ну надо же – какой потрясающий прогресс! – умилился (практически до слез!) сентиментальный внутренний голос. – Еще два-три года назад сама мысль об отходе – так и не вступив с противником в реальную схватку – даже на версту не приблизилась бы к царской голове… Растет (как государственный и политический деятель!) Петр Алексеевич, ох, растет!»

Петр принялся старательно набивать табаком свою курительную голландскую трубку, кивнув головой Шереметьеву – словно бы приглашая того присоединиться к беседе.

– На военном совете решили перейти Нарову и крепко оседлать восточный берег, – с видимым удовольствием продолжил Борис Петрович царский рассказ. – Мост, что соединял Нарву и Иван-город, мы уже разрушили. На специальных плотах спустили вниз по течению пару пушек, вытащили их на каменистую косу, что раскинулась перед самым мостом на берегу восточном, да и разнесли тот мост – на мелкие камушки… Сейчас у всех бродов через реку расставим артиллерию и солдатские стрелковые батальоны. Нельзя допустить, чтобы гренадеры Шлиппенбаха с ходу форсировали Нарову. А дня через три-четыре дожди начнутся сильные, вода, непременно, поднимется в реке…

– Юродивый предсказал или гадалка цыганская? – криво улыбнулся Егор.

– Не тот и не другая! – Шереметьев на шутку не откликнулся, оставаясь совершенно серьезным. – А поясница моя простуженная да колени подагрические… Так вот, после подъема речной воды Шлиппенбах наверняка встанет лагерем на своем берегу, а мы – на своем. Возьмем в полную блокаду Иван-город. Если, конечно, удастся полностью перекрыть шведам, засевшим в Ивангородской твердыне, возможность получать порох и продовольствие через Нарову… До конца лета простоим здесь, перестреливаясь через реку со Шлиппенбахом. Будем бросать зажигательные гранаты через крепостные стены. Сдастся Иван-город к середине сентября – хорошо. Тогда заселим сию крепость надежным гарнизоном, начнем строительные работы. Уже по зимникам завезем припасы – съестные да огневые. Ломовые единороги – для будущей осады Нарвской крепости… Не удастся захватить Иван-город? Тоже ничего страшного. Отойдем на зимние квартиры – в Псков да Новгород. Будем старательно готовиться к будущей весенней кампании…

– А у тебя, Александр Данилович, какие планы? – поинтересовался Василий Волков.

– Я хочу уже завтра, если Петр Алексеевич, конечно, разрешит, отъехать на восток – вдоль берега балтийского, – озабоченно нахмурившись, сообщил Егор. – Опаздываю я нынче. Очень уж долго провозились с этим зловредным Лешертом. Александровский полк, ведомый Андрюшкой Соколовым, скорее всего, уже вышел к деревне Назия, что расположена в дальних ижорских землях. Ждут они меня, братцы, надо торопиться! А от Иван-города до этой Назии – верст триста будет, если не больше. Дай бог, дней за восемь-девять управиться… Как, мин херц, отпустишь меня?

– Не только что отпущу, но и сам с удовольствием проедусь с тобой! – ответил Петр, окутанный густыми клубами табачного дыма.

– Как же так, государь? Мы же с тобой договаривались! – демонстративно расстроился Шереметьев. – Стар я уже – в одиночку командовать серьезным войском! Я же рассчитывал на тебя! Уж так рассчитывал… Да и дорог-то там путных нет, на карете не проехать. А ты же, государь, не создан для верховой езды…

«Хитрый сукин сын! – саркастически усмехнулся недоверчивый внутренний голос. – Это он просто Ваньку валяет. А на самом-то деле рад-радешенек. С царем-то не забалуешь, не подремлешь в тенечке – в день жаркий… А теперь – намечается лафа полная, бесконтрольная. Да вряд ли Иван-город сдастся к середине сентября…»

Петр, которому в голову, очевидно, пришла та же мысль, только отмахнулся от генерала небрежно, мол: «Пой, ласточка, пой!» – и обратился к Волкову:

– Давай, Вася, начинай собираться! Тоже поедешь с нами, да драгун отбери – человек сорок—пятьдесят, из тех, что понадежнее. Антошку Девиера и Ваньку Солева тоже прихватим с собой. Да, и лошадку подбери мне – высокую в холке да спокойную…

«Намучаетесь вы с ним! – насмешливо предрек недоверчивый внутренний голос. – Тут уважаемый Борис Петрович полностью прав: всадник из царя – аховый! Какие там – восемь-девять дней? Хорошо еще, если за две недели доберетесь до Назии… Иван Солев здесь? Это хорошо, значит, срослась у мальчишки сломанная ключица. А что еще за Девиер такой? Знакомое имя, где-то уже слышанное…»

На следующее утро выехали сразу после торопливого завтрака, под бодрые пушечные и ружейные залпы:

это полки Шереметьева старательно отгоняли от речных бродов настырных гренадеров Шлиппенбаха.

– Ты уж, Борис Петрович, сразу же не впадай в спячку! – прощаясь, погрозил царь генералу пальцем. – Знаю я тебя, борова ленивого. Хоть изредка беспокой шведа…

– Не сомневайся, государь! – истово перекрестился Шереметьев. – Устроим мы этому Шлиппенбаху – баню русскую, жаркую…