Северная война

– Прохор уже под утро снял с дежурства все сторожевые посты, крепостные ворота нам открыл. Два батальона ворвались в саму крепость, третий, обойдя крепостные стены, навалился – по спущенным длинным сходням – на корабли, что стояли рядом с местом, где в Неву впадает речка Охта… За полчаса и завершилось все дело. Потери? Как без них. Шведы, хоть и сонными были, но сопротивлялись – как медведи весенние, раненые да злые… Убитыми мы потеряли шестьдесят пять человек да ранеными – сотни полторы. Всех пленных шведов – кроме моряков – я отправил в Старую Ладогу, канал глубокий рыть вдоль озерного берега, как ты и велел, государь. А матросам шведским я слово дал офицерское: что если они честно будут сейчас плавать, то я уже перед самым ледоставом отпущу всех по домам… Ребята дельные, по-английски понимают немного, по-голландски. Еще Погодин нам и основные шведские слова и команды написал на листке бумаги… Капитаны и офицеры морские, правда, те, что остались в живых, отказались, предпочли отправиться на рытье канала. Их право, в конце-то концов… Фрегаты оказались весьма знатными и солидными: один оснащен десятью добрыми пушками, другой – восьмью… Вот и все, государь! Может, господа, на корабль вернемся? Там от шведов остались очень даже неплохие винные погреба…

– Винные погреба – это хорошо! – решил Петр. – Вот камзол и штаны просохнут, тогда и тронемся. Но скажи мне, полковник, а что вы делали у этого безымянного острова? Неужто нас встречали?

– Да нет, государь! Откуда мы могли узнать о вашем отряде? – улыбнувшись, покачал головой Соколов. – Шведов отлавливали! На этом длинном островке склады свейские располагались торговые, фактория называется. Ну и с десяток гренадер при ней, пара пушек… Мы позавчера здесь уже высаживались, постреляли немного, что нашли дельного в складах – себе забрали. Да ушлая троица вражин ушла на шлюпке парусной. Поэтому, когда сегодня мы увидели ваши челны, так сразу и подумали про тех шведов… Опа! И у вас тут котел валяется в кострище, и мы тогда около фактории обнаружили парочку! Прямо какой-то остров котлов и котелков, Котлин-остров…[27]

Когда они уже на гребной шлюпке подплывали к трофейному кораблю, Егор, опустив вниз подзорную трубу и слегка усмехнувшись, весело спросил у Соколова:

– А фрегат этот, случаем, не «Луизой» нарекли – в честь одной рыженькой и симпатичной особы, которую я только что наблюдал на капитанском мостике, вернее – на капитанском помосте, рядом с нашим доблестным маркизом?

– Угадали, Александр Данилович! – засмущался Соколов. – В ее честь! Если по-честному, то и по делу. Она настырней всех меня и уговаривала – решиться на тот ночной штурм…

– Ну-ка, Алексашка, дай-ка мне твою трубу! – заинтересованно попросил Петр, потерявший свою оптику где-то в островных разноцветных камышах.

Через минуту-другую он восхищенно выдохнул:

– Вот же чертовка! Она что же, всегда разгуливает в мужском костюме?

– Так точно, государь! – с непонятными интонациями в голосе доложил Соколов. – В штанах, в морской треуголке, что сняли с мертвого шведского шкипера, в высоких сапогах и с длинной шпагой на боку. Действительно – чертовка… Не полагается женщин держать на корабле, примета плохая! Да Алексей Иванович Бровкин – нынче капитан полноправный, с ним не поспоришь…

На борту фрегата и на самом деле красовалась надпись – «Луиза», выведенная неровными белыми буквами поверх старого названия, закрашенного темно-синей краской. Когда они по штормтрапу поднялись на борт судна, то тут же прозвучали уверенные шаги, громко отбиваемые каблуками офицерских ботфорт, и подошедший кавалер – невысокий, стройный, рыжеволосый – звенящим голосом четко и торжественно доложил на немецком языке:

– Государь! На вверенном мне корабле – все спокойно! Никаких конфузий и нарушений установленного порядка не произошло! Доложила – вахтенный офицер, помощник капитана, Луиза де Бровки!

– Мадам! Я поражен – в самое сердце! – начал рассыпаться в неуклюжих любезностях всегда немного грубоватый Петр. – Никогда не думал, что нежным женщинам так может идти обычная мужская одежда…

Егор, пользуясь тем, что Петр был плотно занят с герцогиней увлекательным разговором, полным взаимных цветастых комплиментов, тихонько прошел на капитанский мостик, где одиноко скучал Алешка Бровкин, тепло поздоровался с другом, после чего спросил:

– Что там наш басурман арестованный? Ты передал его Андрею Виниусу? Как этот Аль-Кашар вел себя в дороге?

– Так точно, Александр Данилович, передал – в городе Туле. Виниус как раз собирался ехать в Пермь, а оттуда – в Березняки, где имеется крепкий острог с очень строгими порядками. Виниус обещался взять с собой и нашего турецкого гостя. Аль-Кашар же в дороге себя вел очень тихо и спокойно: не дергался, все молчал да перебирал свои нефритовые четки, а по утрам и вечерам усердно молился на своем квадратном коврике – попой вверх…