Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

– Что же вы там делали, кто был? – сказала она, помолчав.

Вронский назвал гостей. – Обед был прекрасный, и гонка лодок, и все это было довольно мило, но в Москве не могут без ridicule. Явилась какая-то дама, учительница плаванья Шведской королевы, и показывала свое искусство.

– Как? плавала? – хмурясь спросила Анна.

– В каком-то красном costume de natation, старая, безобразная. Так когда же едем?

– Что за глупая фантазия! Что же, она особенно как-нибудь плавает? – не отвечая, сказала Анна.

– Решительно ничего особенного. Я и говорю, глупо ужасно. Так когда же ты думаешь ехать?1191

Через полтора столетия можно наконец раскрыть, что прообразом шведской пловчихи послужила Нэнси Эдберг (1832–1892), пионер обучения плаванию женщин не только в Швеции, но и во всей Европе. В 1847 году она начала учить плавать посетительниц стокгольмской женской бани с бассейном, а через четыре года стала магистром плавания. Публичная демонстрация уроков была частью ее деятельности. В 1859 году Эдберг при поддержке короля Оскара открыла собственную баню с бассейном, где лично отвечала за обучение плаванию. Среди ее учениц были знаменитости: принцесса Уэльская, сестры Александра и Дагмар Датские и шведская королева Ловиса. В 1865 году Эдберг познакомила с женской школой плавания Норвегию, а еще через год отправилась в Россию, получив стипендию короля Карла XV и королевы Ловисы. Королева снабдила ее рекомендательным письмом к петербургским придворным дамам и великим княгиням. Ее приняла бывшая ученица Дагмар, ныне Мария Федоровна, обрученная с российским престолонаследником, будущим императором Александром III. Двери в русские бассейны открылись1192.

Мы не знаем, присутствовал ли Толстой на каком-либо из показов Эдберг. В 1860‐х в Петербурге он не бывал, но программа русского визита шведки, возможно, предполагала и выступления в Москве. То, что Вронский видит ее в Москве позже, уже в середине семидесятых, следует рассматривать как художественную вольность. Но «старая, безобразная»? Ко времени выхода «Анны Карениной» Эдберг едва за сорок. Вронский, видимо, лжет вынужденно, чтобы обуздать приступ ревности со стороны Анны.

В «Анне Карениной» фигурирует и третий швед, молодой светловолосый граф, который, как Китти и ее родители, поправляет физическое и душевное здоровье на немецком курорте. Китти известно его имя, которое, впрочем, читателю не раскрывается. Шведский граф вхож в круг госпожи Шталь, и поскольку читатели быстро начинают разделять негативное отношение Китти к этой деспотичной ханже, такое же отношение распространяется и на шведского ученого. Это один из многочисленных второстепенных персонажей, его действия сводятся к знакомству с отцом Китти и обещанию послать госпоже Шталь книгу – вероятно, духовной направленности1193. Если мы захотим найти прообраз, то это будет Виктор аф Клеен, большая любовь сестры Толстого Марии, пусть даже между ним и действующим лицом романа общего не много.

В последний период совместной жизни отношения Анны Карениной и Вронского отравлены ее безосновательными подозрениями. Невинный разговор с товарищем Вронского ротмистром Яшвиным ведет к несоразмерным последствиям. Яшвин – закоренелый холостяк, но Вронский дает понять, что в жизни друга есть женщина, которую он не может забыть, и это было в Гельсингфорсе. Анне становится неприятно само слово «Гельсингфорс», потому что его произносит Вронский, с которым она только что ссорилась1194. В ее подсознании Гельсингфорс ассоциируется с предательством и легкомысленными эротическими встречами.

«Воскресение»

Два центральных персонажа «Воскресения», третьего большого романа Толстого, имеют, по-видимому, финский и шведский прототипы. И хотя связь с Северными странами в обоих случаях спорна, будет небезынтересно ее проследить.