Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 1

В. А. Кучкин также не видит в составе шведского войска, высадившегося в устье Ижоры ничего необычного. Норвежцы, по его мнению, могли составлять отряд варбельгеров, бежавших от преследований короля Хакона после поражения при Осло в апреле 1240 г. А сумь и емь — это вообще не военные отряды, а «рабочая сила», необходимая для земляных работ, производимых шведами[729]. Об этих работах сообщается в ЖАН, и они становятся принципиально важными при определении цели шведской экспедиции на Неву.

В летописи цель указана однозначно: «всприяти Ладогу», то есть захватить город Ладогу, а затем и Новгород и все новгородские земли. Многие исследователи продолжают признавать эту цель достоверной[730]. Однако при наличии такого плана затруднительно объяснить длительную остановку шведов в устье Ижоры — зачем нужно было медлить пока весть о нападении дойдет до Новгорода? Не легче ли сохранить эффект внезапности и атаковать Ладогу до подхода новгородцев?

Ладога была удобным плацдармом для нападения на Новгород, но такое вторжение надо полагать, потребовало бы от шведов гораздо больше усилий[731]. В 1164 г. они уже пытались захватить Ладогу. Тогда они прибыли к городу внезапно на 55 судах (шнеках), но были наголову разбиты ладожанами и подоспевшими новгородцами[732]. У шведов было около 2000 воинов[733], и даже такая армия не сумела справиться с ладожской крепостью. В устье Ижоры прибыло явно меньшее по численности воинство. Пытаясь выйти из этого затруднения, исследователи готовы согласиться, что в 1240 г. речь шла о шведском крестовом походе с целью крещения води, ижоры и карел[734]. Поэтому в экспедиции участвовали и епископы. То есть кампания предполагала покорение только побережья Невы, Ижоры и Карельского перешейка — жизненно важных новгородских владений, обеспечивающих транспортные коммуникации с остальной Европой[735]. Дальнейшее вторжение пока не планировалось.

В связи с этим вполне убедительной становится гипотеза В. А. Кучкина о том, что в 1240 г. шведы хотели построить крепость в устье Ижоры — основать здесь укрепление, которое позволит развить миссию в окрестных племенах и контролировать новгородскую торговлю[736]. На это, казалось бы, указывает известие ЖАН о «старейшине в земле Ижорской» Пелгусии, которому поручена была «стража морская» в Невском устье — «стоящю же ему при краи моря стрежашеть обою пути»[737]. Считается, что именно Пелгусий сообщил в Новгород о прибытии шведского войска:

«увидеша силу ратныхъ иде противу князя Олександра.

да скажеть ему станы, и окрытья ихъ»[738].

Под «обрытьями» В. А. Кучкин готов понимать «боевые рвы», то есть начальные работы при строительстве земляных валов крепости[739]. С этим согласились и некоторые позднейшие обследователи темы[740]. Однако такой специалист по средневековой военной тактике и фортификации, как А. Н. Кирпичников, категорически отказался принять версию о строительстве крепости в устье Ижоры. По его мнению «обрытье» — это временное окапывание укрепленного лагеря интервентов, планировавших нападение на Ладогу[741]. Ученый настаивает, что тактика строительства крепостей на завоеванных русских территориях стала использоваться шведами только с 1256 г.: первый, достоверно фиксируемый летописью, случай — Нарва[742]. Кроме того, летописец обычно обозначал строительство крепости фразами «чинити город» или «город учиниша», а никак не «обрытья»[743].

Аргументы Кирпичникова несомненно весомы, но и их возможно разъяснить. Во-первых, об «обрытьях» сообщает не летопись, а литературный памятник — ЖАН. Новгородцы вполне могли отождествить прибытие шведов с их прежним вторжением в 1164 г., когда была атакована Ладога. Новгородский летописец мог и не разбираться в точных целях шведской интервенции — для него это было нападение на Новгород, а первым этапом такого вторжения должна была стать Ладога[744]. Потому и причины шведского вторжения отражены в летописи заведомо глобальные («хотяше восприяти… всю область Новгородскую»), и заведомо нереальные. Известия указывают, что ответная атака князя Александра была быстрой, отчего шведы, возможно, так и не успели закрепиться и обстроиться. Новгородцы могли и не осознать, что речь шла о строительстве долгосрочного поселения — для них это был просто шведский лагерь, «станы».