Северные рассказы

На следующий день опять начались подвижки льда, разводье опять ожило; придя к дороге, мы ее просто не нашли среди свежих глыб и валов торошения. Результаты нашего труда были уничтожены, но все же с большим риском мы сумели по качающимся льдинам переправить на ту сторону трактор. Был при этом один в момент, когда у всех присутствующих дрогнуло и судорожно сжалось сердце. Трактор с Михаилом Комаровым спустился из молодой лед разводья и по подложенным плахам медленно пополз к противоположному сберегу». И вдруг мы с ужасом увидели, что один обломок льдины стал погружаться, а трактор — постепенно клониться назад. Одно мгновение отделяло его от катастрофы. Но Комаров нашелся, дал полный газ и на максимальной скорости выскочил на старый лед. Минуту царило полное молчание, а потом как разрядка от нервного напряжения грянуло мощнейшее «ура». На той стороне трактор был необходим для подготовки посадочной полосы и приема самолета И. П. Мазурука. который уже просился к нам с праздничными подарками, письмами и настоящей живой елкой.

27 декабря, после особенно сильного торошения, когда край разводья приблизился к лагерю почти вплотную и его опоясало трех-четырехметровой грядой нагромождений, при осмотре обнаружили, что в одном месте скопилось много молодого льда и образовалась естественная переправа. Было необходимо только немного расширить проход и дальше устроить надежную дорогу.

Снова призывно и тревожно зазвучала рында, загорелись факелы и жаровни, зазвенели пешни, лопаты и кирки, вгрызаясь в ледяные глыбы.

Через несколько часов первый домик, буксируемый трактором, медленно пополз к проходу. Эту картину Евгений Яцун не преминул снять на киноленту. Тревожен был момент, когда трактор с домиком на буксире спустился на лед разводья. Затаив дыхание, мы вслушивались, ловя каждый подозрительный звук. Лед дрожал под гусеницами, а из мелких трещинок на нем выступала вода. И когда домик, накренившись, вполз на уступ старого льда, раздался глубокий вздох облегчения. Домик за домиком, воз за возом — в течение двух дней мы перевезли все свое имущество на новое и, как нам казалось, такое спокойное и надежное место. На новом месте лагерь устраивался быстро, одновременно с этим готовилась посадочная полоса для приема самолета и шла деятельная подготовка к встрече нового, 1955 года.

30 декабря радисты нам сообщили, что с береговой базы к нам вылетел самолет Мазурука. За последние два месяца это был первый гость с Большой Земли. Илью Павловича Мазурука все полярники знают, и любят как большого друга.

Мне довелось зимовать с ним на Земле Франца-Иосифа в 1937/38 году. Это был трудный год в жизни зимовщиков, но и славный торжеством отечественной авиации, завоеванием полюса и трансарктическими перелетами. Илья Павлович и летчик Матвей Ильич Козлов, имея в своем распоряжении несколько самолетов различного класса, находились на Земле Франца-Иосифа, оберегая папанинскую четверку от неожиданностей суровой арктической природы и льдов Центральной Арктики.

В годы Великой Отечественной войны Мазурук несколько отошел от арктической работы, выполняя ответственные задания правительства. Но когда Главное управление Северного морского пути начало планомерное изучение природы Центральной Арктики, организуя одну за другой высокоширотные воздушные экспедиции в район Северного полюса, Илья Павлович стал постоянным участником этих грандиозных работ, и снова полярники стали узнавать его самолет в воздухе по «почерку полета». Каждый прилет Мазурука на льдину знаменовался каким-нибудь неожиданным сюрпризов: то он доставит несколько ящиков жигулевского пива, то для создания у нас домашнего уюта привезет пушистого кота, то еще что-нибудь интересное. В этот рейс нас также ожидал сюрприз.

В 17 часов московского времени в темноте ночного неба появились огни самолета. Рокоча моторами, ИЛ-12 подошел к лагерю, и вдруг все вокруг засияло ослепительным светом: Илья Павлович сбросил осветительную ракету. Он потом говорил, что ему захотелось хоть на короткое время рассеять темноту полярной ночи, окружавшую наш лагерь уже долгие три месяца.

В зеленоватом свете горящей ракеты наша льдина и лагерь были, что называется, как на ладони. Все предметы как бы сдвинулись и стали меньше. Ближайшая гряда торосов четким рисунком ослепительно забелела на фоне горизонта. Вскоре из-за этой гряды показались посадочные фары самолета, и, пройдя почти вплотную над ней летчик мастерски совершил посадку.

И. П. Мазурук, не только пилот, но и настоящий полярник и исследователь, отправился с А. Ф. Трещниковым к тому месту, где раньше находился лагерь, а теперь громоздились гряды торосов. Вернулся он оттуда молчаливым и притихшим. Слишком велико было впечатление свежего человека от того, что он там увидел.