Северный путеводитель для новых русских иноков

Первую ночь на Острове провели в перелеске поодаль, стараясь не разводить костра и не привлекать к себе лишнего внимания. Но все же – это было лучше, чем выпало на долю бойцов одного идейно и стилистически далекого, но в силу различных причин крайне дружественного нам Ордена. Те были вынуждены вообще – квартировать в кабинете старой школы, заколоченном досками крест-накрест. То есть – натурально заколоченном. Снаружи. Соблюдая полную тишину и лишь под сгустившейся тьмой аккуратно вынимая гвозди и высылая особо доверенных людей на поиски пития и пропитания. В связи с чем от любезного предложения разделить с ними кров – были вынуждены со всей нашей признательностью, но – отказаться.

Наличные деньги на исходе – сказывается негативное влияние творческого вечера с рядовым составом «Беспробудного». Активно используем подножный корм, как то: грибы, ягоды.

На третий день Ибрагим Коровин с импровизированного порога произнес сакраментальное:

– А скажи мне, брат Мефодий, вот как художник художнику: ты рисовать умеешь?

– Что рисовать, Ибрагим? Хотя – какая разница… – горестно вздохнул я, – Не-а. Не умею.

– Ладно, – ответствовал брат Коровин, – Не рисовать. Просто ровно красить?

– Красить – это можно, – воспрянул я духом, – Вот с «ровно» – это уже да, могут быть проблемы. Но красить в целом – вполне.

Большая удача ожидала наш беспримерный рейд (ну, рука Проведения!) – Ибрагим Коровин продал нас в услужение местному художнику-оформителю, а тот взамен обещался подсобить с кровом и пресловутыми талонами на питание! Живой наличности посулено не было, но – и то хлеб!

В день четвертый так и вышло. Светлое время суток мы провели в мастерской, помогая благодетелю в оформлении некоей Выставки, а вечером – определены на постой к Главному Пожарному всея Острова. В деревянный домик аккурат с тем видом, какой на пятисотрублевой бумажке и запечатлен. Предположили, что Благодетель и запечатлял. Снабдил обещанными талонами на питание.

Дни сделались похожими. С утра – неквалифицированный труд на благо Искусства, затем обед в аутентичной рабочей столовой. Мокрые от протирания тряпкой подносы и чудный запах казенной дезинфекции! Вчера Коровину в компоте досталась целиковая сухогруша. Разделил по-братски.

Вот и финал. Сегодня открывается Выставка, а, стало быть, в наших услугах там больше не нуждаются, и дальнейшее пребывание на Островах становится не только критически убыточным, но и небезопасным. Продумываем варианты эвакуации. А вечером… (конец Отчета)

– А дальше? – изумленно вопросила братия.

– И действительно? – поддержал ее Прохор.

– Дальше я не написал, – опустив глаза, сообщил Мефодий Галлахер, – Не получается.

– Жаль, – задумчиво молвил Прохор, – Лирики более чем достаточно. Но где сюжет? Где выводы хоть какие-нибудь из увиденного, в конце концов?

– Можно я доложу?! – завопил Ибрагим Коровин, – Хотя бы своими словами?

– Валяй.

– Короче, закончился наш трудовой подвиг – открылась Выставка, «Бардинская старина» называлась. Там соль была в чем. Наш Художник десять лет собирал всякие черепки там, осколки, прочие письменные свидетельства одной деревни заброшенной… Типа, хотел доказать, что именно она явилась чуть ли не прообразом града Китежа, когда под воду ушла. Десять лет почти на это потратил, если не всю жизнь! Наконец, все собрал, получил помещение на пару недель – открылись.

Но, короче, фурора композиция не произвела. Местных вообще трудно чем-то удивить, тем более подобными изысканиями, мы с Мефодием и так все видели, пока стенды оформляли, а туристы… а туристов там иностранцев в основном привозят, им что надо-то…

– Да вот именно, – подтвердил старший Галлахер, – Им чего подавай – какую-нибудь за душу леденящую историю! (И заговорил замогильным голосом) «И вот, по наущению злопыхателей, гетман Скородачный был брошен царицею Екатериной в глухой застенок Сторожевой башни, якобы за подготовку и участие в Соляном и Медном бунтах, где и отмотал свой законный четвертак, в результате чего почти полностью ослеп, оглох и охромел на обе ноги… Однако не сдался и, выйдя по амнистии императора Павла по случаю тезоименитства, потихоньку пришел в себя, вернулся на службу, заново женился, родил двух сыновей, принял деятельное участие в Крымском походе, во время которого и был зарублен насмерть уланским поручиком, когда тот обнаружил его в постели своей молодой жены… И вот, ледиз энд джентльменс, мы спускаемся с вами как раз в то самое мрачное подземелье…» Вот, вот это – это путешествующим нравится! Это вот, как и вам – сюжет! А всякие черепки там – ну что, одна сплошная лирика…

– Короче, – продолжил Коровин, – Возвращаемся обратно уже, к дому нашему временному, треплемся о том, о сем, но в основном, конечно – о том, что пора уже обратно ноги делать, только непонятно пока как, и вдруг видим…

– Что?!

– Я сперва даже подумал – это видение такое у меня. То ли с голодухи, то ли с грибов недожаренных, то ли…

– Хи-хи-хи! – глупо захихикал Мефодий.