Северный путеводитель для новых русских иноков

«Однажды, по завершении очередной битвы за Счастье, Фима Коростелев достал из сумки трехлитровую банку дагестанского коньяка. Это был такой непростой период в жизни, когда данное пойло контрафактным образом доставлялось из мест производства в надувных матрасах, кислородных подушках, прочих транспортабельных емкостях – и затем по тем или иным каналам распределялось по страждущим конечным потребителям. Разумеется, содержимое сосуда немедленно заинтриговало Владимира Петрова.

– Фима, открой банку – попробуем! – заявил он своему верному оруженосцу.

– Не могу, Вовик, – ответствовал Фима, – Это же я родному единоутробному брату Леше везу. Ты только представь: вот мы все здесь, вместе, плечом к плечу – а он, тяжелораненый, один лежит, восстанавливается на даче. Не поеду же я к нему с пустыми руками. Тем более – у нас тут и так вон сколько всего вкусного: и сухонькое, и водка, и даже твой любимый портвейн! Побойся Бога, родименький! Если же мы сейчас откроем попробовать – тут же и распробуем до конца.

– Как знаешь, Фима, – загадочно протянул Петров, – И как скажешь.

Так оно, в принципе, и получилось. Коростелев довольно быстро завершил разбор битвы, откланялся и устремился на выручку к родному брату Леше. Но когда до спасительной платформы пригородного сообщения оставалось лишь преодолеть невысокий забор – лямка вещмешка предательски соскочила с плеча, раздался глухой звон, и вечерние окрестности железнодорожной станции дополнились чарующим ароматом домотканого нерусского пойла, тотчас привлекшим определенное количество бомжей и даже несколько пролетавших мимо ворон.

– О-хо-хо… – только и вымолвил Фима, горестно выгребая осколки. И тут вдруг каким-то мистическим образом обнаружился восседающий поверх забора Владимир Петров, по самым смелым подсчетам долженствующий в этот миг в лучшем случае подходить к остановке автобуса.

– Всему свое время, Фима, – молвил он, но не назидательно, а скорее философски, – Всему свое время…»

– …А вот если я от вас уйду?! – продолжал бушевать Прохор, – Брошу на произвол судьбы и волю Проведения?! А сам – удалюсь в какой-нибудь скит отдаленный? В ту же Пустынь заброшенную, к ребятам… И буду там сольно исполнять Подвиг одиночества и смирения. Ни забот каких с вами, ни хлопот, на которые вы все такие мастера… А вы оставайтесь.

– Нихт! – завопил Ибрагим Коровин свое излюбленное, но без присущего восклицанию энтузиазма и положительного наполнения, – Нихт, Прохор! Отказать!!!

– Нет, ну а вы что мне тут устроили? – сказал Прохор, вроде как немного успокаиваясь, – Хочу – уйду, хочу – вернусь… Здесь вообще Орден, Движение какое – или проходной двор? Где дисциплина, где правила боевого и досугового распорядков, где сухой закон… ну ладно, полусухой, но ведь и этого нет! Где внутренний стержень, в конце-то концов, он-то должен наличествовать, хотя бы в минимальной степени? Кто это вообще выдумал – уходить, возвращаться…

Братия хором посмотрела на Последнего басиста.

– Я-то здесь причем? – испуганно спросил тот, от неожиданности отпрянув и едва не сверзившись с бревна в темноту, – Я же и сразу был – приглашенная звезда на птичьих правах. Да у меня вообще – семья, творческий график, кхм… и все такое прочее. И потом, Прохор – ты же сам сказал: «Добро пожаловать домой!» Было!

– Было, – вздохнул Прохор, – И все-таки… Кто-то первый ведь додумался предать Идеалы?

– Прохор, ну ты же сам знаешь, – раздался чей-то голосок, тщательно хоронящийся за чужими спинами, – Период угасания и полураспада… какие уж тут Идеалы. Тут бы сохранить то, что есть, не до Идеалов. Если брать интегрально…

– И все же, – продолжал напирать Прохор, – А, кстати! Коровин же первый голос подал! Вот скажи, к примеру – откуда у тебя деньги взялись на Островной рейд? Предавал ведь идеалы наверняка! Или продавал… занятно, кстати, что «продавать» и «предавать» – слова практически однокоренные. Что явно неспроста.

– Предавал, предавал, – опять заверили Прохора откуда-то из-за удаленных спин, – Ночью, сам с собой под одеялом. Тоже было. Мы все знаем.

– Ой, ладно вам, – мгновенно занял оборонительную стойку Коровин, – Ну, на работу устроился. Уж прям такие деньги, прям такие деньжищи, прям держите меня семеро…

– Душу-то хоть пока не спрашивали? – осведомился еще кто-то.

– Пока нет, – заверил Коровин.

– Не продешеви, когда спросят, – посоветовали ему.

– Уж постараюсь, – рассмеялся Коровин, и у меня отлегло от сердца… – А на Острова бы мы – вот как бы добирались? Ладно, хорошо. Допустим, до Кеми еще «стопом» можно доехать – а дальше? На «Беспробудном» – там, если помните, мзду не берут. Там – только жидкостью и внутренними горюче-смазочными материалами. А они денег стоят. Ну да, подумаешь, предал маленько – слетал разок в Китай за шмотками. Так я после этого, если хотите знать, еще и должен остался. Вот как раз столько, сколько на «Островной рейд» ушло. Так что – при своих.

– Куда-куда слетал?!