Северный путеводитель для новых русских иноков

– А второй был Сережа, персонаж тоже в высшей степени уникальный… – подхватил рассказ брата Галлахер-старший, – В прошлой жизни – танкист, кадровый служащий младшего офицерского состава. А еще в одной – бывший же кришнаит. Удобно, что кришнаит, в том плане, что они же – много жизней живут… ну вот так и Сережа этот: в первой – танкист, а еще в одной – кришнаит. Ну, было время, когда этим трудно было удивить.

– Я, кстати, почитал тогда их материалы вводные, ознакомился, так сказать, для общего развития, – снова вступил младший Галлахер, – Меня вот что смутило. То, что все кругом – были цари. Ну, не все, но каждый второй точно. Тот царь, этот царь… а то и каждый первый! Как-то этим самым девальвировалось звание немножко.

– И не говори! – встрял в рассказ Коровин, – Вот Прохор у нас… ведь какой человек! А формально если разобраться, по должностному расписанию-то – ну кто он? Верховный продюсер, генеральный волхв, ну, может по совместительству еще – председатель совета пророков. А тут в кого ни ткни – сразу царь!

– Коровин! – покачал головой Прохор, – Я все-таки однажды своею властию, кою Проведение дало мне над вами – женю тебя на завхозше! Может, хоть она тебя в чувства приведет. Ну и вообще, к порядку и субординации приучит…

– Короче, кругом одни цари.

– Этих бы царей – ротами построить, – не унимался Коровин, – И – на пулеметы! Все равно же жизней много у них, не то что у нас… (и вздохнул).

– Я помню, да, – сказал я, – Одно время по столице прямо стадами ходили. И тоже, видать – все цари!

– Короче, – снова взял нить в свои руки Ибрагим Галлахер, – Вот такие были у отца Виталия помощнички. Один другого краше. И, сказать откровенно – в борьбе за внимание рукоположенной особы парни не особо ладили между собой, хотя и делили кров и хлеб. Отец же Виталий, умело играя на чувствах и регулярно подливая масло в огонь, подогревал градус противостояния и поддерживал баланс сил, обращая его себе на пользу. В общем, духовная жизнь в сторожке кипела и била ключом…

– У Сергея характер, конечно, не сахар был, – пояснил Мефодий, – Ну, понятное дело – сказались годы службы в замкнутом пространстве, одни и те же лица… Склочный был характер, если уж своими буквами писать слова. Он бы, конечно, сжил бы нашего Игорька со свету, сжил бы без остатка, кабы тот звонить не умел… А так, без звонаря остаться – этого отец Виталий не мог допустить, всегда тормозил у черты…

– Вот она – сокрушающая сила Искусства! – гордо воскликнул Последний басист, – А я всегда говорил!

– Уймись, – ласково осадил его Коровин, – Она, она самая. Что орать-то?

– Да дело даже не в характере, мы тут все, если разобраться – опять же не сахар. Но вот в сочетании с порочным прошлом – да, смесь была просто огнедышащая. Прямо-таки – бинарное ядерное соединение.

– Но опять-таки – все бы ничего, кабы тихо сидел. Так ведь нет. Принялся он однажды в узком кругу бахвалиться, дескать, мол, хоть и перешел он в истинную веру и стал на правильный путь к бессмертию души – но кое-какие умения из прошлой жизни все-таки сохранил. И в частности, что прозвучало особенно вызывающе – якобы до сих пор умеет летать. То есть, перемещаться по воздуху безо всякой опоры…

– Да, это, конечно, очень мощно тогда прозвучало, – согласился Ибрагим Галлахер, – И, понятно – за такие заявления в приличном, думающем обществе положено отвечать. На уровне не ниже астрального. В общем, принялись мы Сергея осаждать со всех сторон. Типа, давай-ка, брат… языком махать ты, как видно, горазд – а взмахни-ка ты теперь своим крылом…

– А он… нет, ты представляешь? – обратился Коровин непосредственно ко мне, – Вот до чего же бывают люди безответственные! Сперва все отнекивался, дескать, то настроения нет, то погода нелетная, да ладно вам… Я говорю – хорошо, нелетная так нелетная, согласен, осень тоже была как раз, только уже поздняя. Но ты не лети – ты хотя бы просто в воздух поднимись и зависни, хотя бы на пару секунд! А уж мы зафиксируем и признаем! Нет, нет и ни в какую… А потом вдруг ни с того ни с сего заявляет – вы, говорит, все здесь еще недостаточно просветленные! Не поднялись, говорит, еще на достаточную ступень и не прониклись, а посему воочию наблюдать и не можете. Мол, на самом-то деле я парю аки лебединое перышко в восходящем потоке, но вы, чьи глаза и сердца замутнены пеленою предрассудков и неверия – созерцаете лишь приземленную, обыденную проекцию меня! Не, каков гусь, а?! «Проекция меня»… Ну ладно я, про себя говорить не буду… но Мефодий тот же, к примеру! Не говоря уж о Прохоре, который, хвала Проведению, исполнял какой-то отдаленный подвиг как раз и не слышал всего этого позора…

– Ладно тебе… – наигранно покраснел Мефодий, – А однажды этот сторож горемычный пропал на три дня. И все три долгих ночи служение охраны за него нес наш доблестный Домовой, о чем по окончании и накляузничал подобострастно отцу Виталию. На четвертые сутки с утра Сергей явился обратно. Помятый, но живой. И как, вы думаете, он объяснил свое отсутствие, какие комментарии дал?

– Как?